Вадим Абрамов Контрразведка
Все это, естественно, не оставалось без внимания нашей контрразведки - на Билла имелось довольно пухлое досье.
Но сами по себе такие слабости, присущие в той или иной степени всем нормальным мужикам, вряд ли могли стать основой для переломного политического решения. Главным было другое - Билл, выпив сверх меры, нередко терял всякий над собой контроль, нередко бросал хлесткие реплики в адрес своего московского начальства или чиновников военно-
147
го министерства в Лондоне, а подчас остро критиковал всю внешнюю политику своего правительства. Особо резко он выражался по поводу многократного переноса союзниками сроков открытия второго фронта против Германии в Западной Европе. Говорил он это не столько из симпатий к Советской России, сколько просто потому, что, как и большинство европейцев, был утомлен этой долгой войной и искренне полагал, что второй фронт решительно ускорит ее окончание.
С Питоврановым они неоднократно встречались в Куйбышеве на различных дипломатических раутах, где нередко обсуждали военные хроники и другие текущие события.
Спарк несомненно знал действительное амплуа Питовранова, хотя тот официально выступал как сотрудник городской администрации - британская разведка не бездействовала и в период эвакуации.
Редактор "Британского союзника" охотно принял приглашение Питовранова, "прибывшего в столицу на пару дней по неотложным делам", отобедать с ним в ресторане гостиницы "Москва", ставшей в годы войны огромным общежитием для высокопоставленных советских чиновников, съехавшихся в столицу из районов, оккупированных немцами.
Результатом стала корявая, исполненная пьяным языком, но русскими словами, страничка из журналистского блокнота: "Заявление о политическом убежище в Советском Союзе". И целый ящик пустых водочных бутылок.
Протрезвев лишь через несколько дней, Спарк осознал свой промах, но было уже поздно - его "решительный разрыв" с капиталистическим строем стал уже мировым достоянием. Все советские и западные газеты, включая самые популярные в Великобритании, уже известили об этом весь мир. Советская пресса несколько дней перепевала "мужественный поступок британского офицера - бойца по-
148
литического фронта, глубоко разочаровавшегося капиталистическим образом жизни и добровольно «избравшего социализм".
Все публикации - и наши, и зарубежные - поместили фотоклише его "Заявления".
Сразу после "дружеского застолья" его, еще достаточно "тепленького", перевезли на конспиративную виллу и через пару дней освободили. Ведь всерьез с сомнительным перебежчиком никому возиться не хотелось, да и было это никому не нужно. Пробыв еще с неделю в Москве, он через Тегеран отбыл на родину.
Сам Евгений Петрович вспоминал об этом эпизоде, как о забавном курьезе, где для него главным было "не свалиться раньше партнера, ибо пили строго на равных, и не потерять при этом той толики трезвости, которая была совершенно необходима для успешного завершения нехитрой комбинации"».
Такие удачные операции способствовали карьерному росту комиссара госбезопасности Питовранова. 10 февраля 1945 г. его назначили наркомом (с 14 марта 1946 г., после переименования наркоматов, - министром) госбезопасности Узбекской ССР. 9 июля 1945 г. вместе с большой группой сотрудников НКВД и НКГБ ему присваивают звание генерал-майора, 21 января 1946 г. награждают вторым орденом Красной Звезды.
В июне 1946 г. генерал-майор Питовранов был отозван в Москву. Видимо, у него за годы войны сложились хорошие отношения с новым руководством МГБ - министром Виктором Семеновичем Абакумовым и его первым заместителем Сергеем Ивановичем Огольцовым, предшественником Питовранова в Куйбышеве. 15 июня 1946 г. Евгений Петрович был назначен заместителем начальника 2-го Главного (контрразведывательного) управления МГБ СССР. 7 сентября 1946 г. он сменил Федотова на посту начальника контрразведки. Ему был тогда 31 год, в то
149
время таких молодых сотрудников на таких постах почти не было (в отличие от 20-х годов, когда Артузов стал начальником КРО в 31 год, а Ольский - в 29 лет). Несомненно, новое назначение Питовранова было санкционировано лично Сталиным.
Для контрразведчиков война против антисоветских националистических формирований (особенно на Западной Украине и в Прибалтике) не закончилась 9 мая 1945 года. Во 2-м ГУ было создано управление 2-Н по борьбе с националистами (аналогичные управления появились в составе МГБ Украинской и Литовской ССР, в МГБ Белорусской, Латвийской и Эстонской ССР - отделы 2-Н). В апреле 1947 г. был издан приказ МГБ «Об усилении борьбы с националистическим подпольем и его вооруженными бандами в Украинской ССР».
Масштаб борьбы выражен следующими цифрами. Только в 1946 г. в Станиславской (ныне Ивано-Франковской) области Западной Украины органами госбезопасности были полностью разгромлены 184 подпольные организации и 96 бандгрупп, входивших в «Организацию украинских националистов» (ОУН); убито и обезврежено более 10 тыс. бандитов, среди которых 571 человек - из числа руководящего состава ОУН и «Украинской повстанческой армии» (УПА). В течение того же года в Львовской области были вскрыты и ликвидированы 198 бандитских групп и подпольных организаций, убито 1728 бандитов, захвачено 5319, арестовано 1119, явилось с повинной -595 бандитов.
В 1946 г. на территории Латвии в ходе чекистских операций было убито 338 бандитов, захвачено 3642, добровольно сдались властям - 2569 человек.
С 1 октября 1946 г. по 1 марта 1947 г. в Литве были вскрыты и ликвидированы 136 подпольных организаций и групп, убито 776 бандитов и арестовано свыше 3 тыс. человек из числа бандпособников и анти-
150
советских элементов, сложили оружие - 584 человека.
В Эстонии чекистам удалось разгромить несколько крупных банд и ликвидировать подпольную группу во главе с резидентом американской разведки Р. Салисте.
А всего, по данным историка В.Ф. Некрасова, в 1946-1951 гг. в западных областях Украины, Белоруссии и Прибалтийских республиках в результате операций органов госбезопасности было убито и ранено 26226, и захвачено в плен - 69834 человека. Изъято оружия: пулеметов - 3053, автоматов - 12998, винтовок - 24169, пистолетов - 16995 и гранат - 26200 единиц, а также - 472 661 штук патронов.
В операциях в Латвии Питовранов принимал личное участие. Об одном из эпизодов «тайной войны» рассказал А.В. Киселев:
«Зимой 1947 г. в районе станции Добеле с недельным интервалом были пущены под откос два воинских эшелона.
По способу диверсий и использованным средствам подозрение пало на особо дерзкую группу боевиков, которой командовал некто "Корень", латыш, бывший младший командир Красной Армии, перешедший в первые дни войны к немцам и удивлявший даже оккупантов невероятной жестокостью в карательных операциях.
При отступлении из Прибалтики немцы, точнее -военная разведка "Абвер", завербовали "Корня", основательно его подготовили в качестве боевика и радиста, снабдили быстродействующей рацией, большим количеством подрывных средств и настоящими советскими документами. Ему в помощь придали еще двух агентов из местных жителей. Задание было традиционным: осесть на узловой станции Елгава, собирать информацию о движении воинских эшелонов, проводить на железной дороге подрывные акции и индивидуальный террор против местной
151
администрации по особым указаниям. Информацию и отчеты об операциях радировать.
На "Корня", легализовавшегося под другой фамилией в Елгаве, первыми вышли не наши чекисты, а его же "братья по оружию" из крупного бандформирования "Даугавас ванаги" ("Двинские соколы"), они хорошо его помнили по совместным карательным акциям против советских партизан. Агентурную связь с немцами от них он скрыл, но был вынужден согласиться на сотрудничество. Однако вскоре, почувствовав повышенное к себе внимание советской контрразведки, без согласования с "Ванагами" перешел на нелегальное положение, обосновавшись в хорошо оборудованном лесном "схроне".
По согласованию с Абакумовым Евгений Петрович сам занялся расследованием и срочно вылетел в Ригу.
Латышские коллеги уже активно работали по этому делу. Через агентуру в бандитском подполье удалось установить примерный круг лиц, возможно причастных к диверсиям, среди них значился и недавно исчезнувший из Елгавы "Корень". Обрабатывая его связи, чекисты вышли на одного из агентов - "Линду", оставшуюся в городе. Она сообщила довольно важные сведения о самом "Корне" и его отношениях с "Ванагами" и, в частности, о том, что он ушел из лесу и прячется на каком-то дальнем хуторе, где еще при немцах была оборудована конспиративная радиоквартира. "Линда" уверенно заявила, что о наличии радиосвязи с немцами, а теперь - американцами, "Корень" бандитам не рассказал, но они, как-то прознав об этом, заподозрили его в связях с русскими и заочно обвинили его в предательстве, подтверждением чему стали, якобы, их последние провалы.
От нее же стало известно, что "Корень" очень обеспокоен судьбой семьи - матери, жены и двух детей, депортированных недавно куда-то в Сибирь.
152
Питовранов решил лично побеседовать с "Линдой", надеясь склонить ее к честному сотрудничеству и через нее выйти непосредственно на "Корня". В прошлом, в еще довоенной Латвии, она была одной из первых комсомолок и с приходом немцев вынуждена была уйти в подполье. Но ее с друзьями предали и, оказавшись в сложном положении, она предпочла расстрелу сотрудничество с оккупантами.
Эти аргументы и были использованы в вербовочной беседе.
Перед агентом поставили непростую задачу -найти "Корня" и попытаться склонить его к прямому разговору с самим начальником советской контрразведки. Ему гарантировалась жизнь, а его семье - скорое возвращение из Сибири. Но все это - на определенных условиях, поскольку за ним уже тянется длинный шлейф тяжелых преступлений. Загнанный в угол, "Корень" согласился. Встречу он предложил в вечерние часы, в заброшенной рыбацкой избушке на длинной песчаной косе. Все подходы к избушке просматривались на километры. Организация поблизости засады исключалась - на неглубоком снегу четко печатались любые следы.
Коллеги выражали обоснованные сомнения в целесообразности такой встречи, поскольку риск казался неадекватным. "Корню" терять, по существу, нечего, он твердо уверовал, что его ждет "вышка", поэтому и его поведение будет непредсказуемым.
Но и у Питовранова были свои резоны. Внимательно изучив все материалы, включая "Личное дело" курсанта школы младших командиров в г. Ризекне Гунарда Езерше, 1914 г. рождения, поговорив с людьми, хорошо знавшими "Корня", в том числе с "Линдой", он пришел к заключению, что личная встреча может стать достаточно продуктивной....
"Корень" перестал существовать, появился "Пятрас" - по имени любимого сына.
153
"Даугавас ванаги" имели свой канал радиосвязи с американской военной разведкой и, получив от нее подтверждение агентурных отношений с "Корнем", успокоились, хотя продолжали его удерживать под более строгим контролем. Тем не менее, регулярно поступавшая от "Пятраса" через "Линду" оперативная информация позволила предотвратить десятки бандитских акций на территории Прибалтики и обезвредить сотни бандитов. Он очень старался искупить свою вину, чтобы когда-то снова воспитывать своих детей.
В 1951 г. при уходе морским каналом в Швецию с нашим заданием он погиб - на большой волне выпал из быстроходной лодки. Суровая, холодная Балтика стала его могилой».
В обстановке развернувшейся в послевоенный период «холодной войны» продолжалась борьба против западных спецслужб. 2 февраля 1947 г. был издан приказ МГБ СССР «Об усилении контрразведывательной работы по борьбе с агентурой американской и английской разведок». 2-е ГУ МГБ СССР и МГБ Латвии вели оперативную игру «Дуэль» против американской, английской и шведской разведок. В работе чекистов имелись успехи. Были скомпрометированы и отозваны из СССР военный атташе США Р. Гроу (с помощью МГБ ГДР), помощник военно-морского атташе этой же страны Р. Дреер.42
На повышение результативности такого рода работы был направлен в мае 1949 г. приказ МГБ «О порядке передвижения по территории Советского Союза дипломатических и консульских представителей иностранных государств и сотрудников иностранных посольств и миссий в СССР».
В февраля 1949 г. Питовранов в качестве представителя МГБ участвовал в работе комиссии Политбюро ЦК ВКП (б) по расследованию работы руковод-
154
ства Ленинградского обкома партии. Позднее он рассказывал А.В. Киселеву об этой поездке:
«Ночным поездом комиссия отправилась в Ленинград.
Утром, на подъезде к городу, Маленков собрал всех в своем салон-вагоне и дал общий инструктаж. Питовранову предстояло отстранить от обязанностей действовавшего начальника управления МГБ (Д.Г. Родионов, направлен в распоряжение МГБ в апреле 1949 г. -Авт.) и назначить на его место одного из заместителей, определив круг его временных полномочий. На этом его собственная миссия заканчивалась. Через день он возвратился в Москву».
За 4-летний период руководства контрразведкой генерал-майор Питовранов был награжден двумя орденами Отечественной войны 1-й степени - в августе 1946 года и в октябре 1948 года.
31 декабря 1950 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) б увеличении количества заместителей министра госбезопасности до 7 человек Е.П. Питовранов был назначен заместителем министра госбезопасности СССР.
Кроме него, на этот пост (в дополнение к первому заместителю министра С.И. Огольцову и заместителям министра Н.Н. Селивановскому и А.С. Блинову) были назначены бывший начальник 3-го Главного управления генерал-лейтенант Н.А. Королев (куратор милиции), бывший заведующий административным отделом ЦК партии генерал-лейтенант В.Е. Макаров (по кадрам), генерал-полковник А.Н. Аполлонов (по войскам). Тогда же обновилось руководство четырех управлений: 2-го Главного - полковник Ф.Г Шубняков (вместо Питовранова), 3-го Главного - генерал-лейтенант Я.А. Едунов (вместо Королева), 4-го управления (розыск) - генерал-майор П.С. Мещанов, Главного управления по охране на железнодорожном и водном транспорте - генерал-полковник С.А. Гог-
155
лидзе (кандидат в члены ЦК партии) и Инспекции при министре - генерал-майор П.П. Кондаков.
Через три дня, уже в новом, 1951 г., была организована Коллегия МГБ в следующем составе: председатель - B.C. Абакумов, его заместитель -С.И. Огольцов, члены - все заместители (включая Питовранова), Г.В. Утехин - начальник 1-го управления (внешней контрразведки), Ф.Г. Шубняков - начальник 2-го ГУ, Н.С. Власик-начальник Главного управления охраны (ГУО), С.А. Гоглидзе - начальник ГУО на транспорте, Я.А. Едунов - начальник 3-го ГУ, П.С. Мещанов - начальник 4-го управления, А.Ф. Волков - начальник 5-го (секретно-политического) управления, И.И. Горгонов - начальник УМГБ Московской области, П.П. Кондаков - начальник Инспекции, A.M. Леонтьев - начальник ГУ милиции, Н.П. Стаханов - начальник Главного управления пограничных войск (ГУПВ).
Падение Абакумова отразилось на судьбе Питовранова, но не сразу. 24 июля 1951 г., спустя две недели после ареста Абакумова, вместе с заместителями министра госбезопасности СССР генерал-лейтенантами С.И. Огольцовым и Н.Н. Селивановским, министром госбезопасности Украины генерал-лейтенантом Н.К. Ковальчуком и начальником Главного управления охраны на транспорте МГБ генерал-полковником С.А. Гоглидзе, он присутствовал на приеме у Сталина. Глава партии и правительства 35 минут (в присутствии 2-х членов Политбюро - Л.П. Берии и Г.М. Маленкова, и заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК партии С.Д. Игнатьева) беседовал с чекистами о работе органов госбезопасности после раскрытия «сионистского заговора в МГБ». По словам Питовранова, тогда же Сталин беседовал с ним наедине, интересовался вопросами вербовки агентуры и посоветовал сократить штат секретных сотрудников в 2-3 раза.
156
3 августа 1951 г. после письма Огольцова Сталину (исполняющий обязанности министра госбезопасности сообщал, что в связи с болезнью вынужден находиться на постельном режиме, и предлагал временное исполнение обязанностей министра передать Питовранову, возложив на него также «участие в допросах по делу Абакумова») Евгений Петрович 6 дней (до 9 августа 1951 г., когда министром МГБ был назначен Игнатьев) в качестве врио министра подписывал все докладные записки МГБ СССР на имя Сталина.
Через две недели, 26 августа 1951 г., было сформировано новое руководство МГБ. Первым заместителем остался Огольцов, но была введена, едва ли не впервые в истории ВЧК-МГБ, должность еще одного первого зама, которую занял Гоглидзе. Были сняты с постов Блинов, Селивановский, Королев, Макаров, Аполлонов. Их места заняли генерал-лейтенанты Н.П. Стаханов (по войскам) и П.Н. Мироненко (политработа в войсках), генерал-майоры А.А. Епишев (бывший первый секретарь Одесского обкома и секретарь ЦК КП(б) Украины, в МГБ ведал кадрами) и Кондаков, полковники И.Т. Савченко (бывший завсектором отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК) и С.В. Евстафеев (бывший зам. управделами СМ СССР). Питовранов был вновь вновь утвержден в должности заместителя министра госбезопасности СССР. Казалось, ему, как и Огольцову и Блинову, не попавшими под репрессии, не будет поставлена в вину совместная работа с Абакумовым (в отличие от ближайших сотрудников арестованного министра по «Смершу» - заместителей министра Н.Н. Селивановского, Н.А. Королева, секретаря парткома МГБ В.П. Рогова, начальника Секретариата министерства И.А. Чернова). Но клановая борьба в МГБ и стремление высшего руководства найти виновников «провалов» - настоящих и мнимых - пагубно отразились на судьбе бывшего начальника контрразведки.
157
10 октября 1951 г. исполняющий обязанности начальника следственной части МГБ полковник М.Д. Рюмин (ранее «разоблачивший» Абакумова) направил И.В. Сталину и Г.М. Маленкову записки о недостатках в работе 2-го Главного управления МГБ (материалы были подготовлены бывшими подчиненными Питовранова). Также он сигнализировал о том, что Е.П. Питовранов, его преемник во 2-м главке Ф.Г. Шубняков, заместитель начальника 2-го ГУ МГБ генерал-лейтенант Л.Ф. Райхман и другие чекисты были тесно связаны с Абакумовым.
В записке, среди прочего, Питовранов и его сотрудники обвинялись «в практической бездеятельности по выявлению сотрудников нелегальной разведки Великобритании МИ-6 и их агентуры на территории Советского Союза».
Генерал А.В. Киселев так характеризует этот документ:
«Невдомек было ни авторам этой фальшивки, ни высоким партийным деятелям, санкционировавшим арест, что все изложенное в "Записке" являлось несусветной чушью, поскольку та самая английская разведка никогда не имела в своих порядках нелегальной службы, и поэтому "ее нелегалы и их агентура" никак не могли объявиться на бескрайних просторах нашей страны.
Понятно, сам Рюмин в силу профессиональной ограниченности мог этого не понимать, но сам-то автор (записки. - Авт.) был достаточно грамотным контрразведчиком. Значит, «липовал» он вполне сознательно. Это еще раз, хоть и косвенно, подтверждает версию об оказанном на него давлении».
20 октября Рюмин был назначен заместителем министра госбезопасности СССР (одновременно стал начальником следственной части).
В ночь на 29 октября 1951 г. Евгений Петрович Питовранов был арестован в квартире по обвинению в антисоветской деятельности, вредительстве, уча-
158
стии в «сионистском заговоре в МГБ, возглавляемым Абакумовым».
Через десятилетия Евгений Петрович вспоминал:
«Стук надзирателей в железные двери камер гулко прокатывался по тюремным коридорам, возвещая начало очередного дня. Ровно шесть утра. Заправив постель, как того требовали правила тюремного распорядка, начинал утреннюю зарядку. Ежедневно, невзирая на настроение и состояние, превозмогая подчас боль от перенесенных побоев. Лишенный свежего воздуха, на маленьком пятачке камеры пробегал до десяти километров. Без привычных физических нагрузок было бы трудно, даже невозможно выдержать все издевательства не только над плотью, но, прежде всего, над духом.
И еще в ту темную годину выручала любовь к поэзии, к родному слову, русской, глубинно народной песне. Редкий день не баловал себя собственным концертом. И откуда только память извлекала уже давно, казалось, забытые народные песни? И сколько же в них оказывалось светлого добра, сердечности, искренней грусти...
Обычно у двери, с другой, естественно, стороны собирались и смотрители. Стояли всегда тихо, прекращая всякие разговоры - их, видимо, удивляли старинные и напевные сказы, где героями всегда были "лихие", но честные и отважные люди».43
В камере с Питоврановым недолгое время сидел бывший следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР, известный автор детективного жанра Лев Шейнин, также арестованный по делу о «сионистском заговоре» (ранее они не встречались, и генерал представился сокамернику инженером, работавшим в ГДР и потерявшим важные документы).
23 апреля 1952 г. из тюрьмы Питовранов направил министру госбезопасности Семену Денисовичу Игнатьеву письмо для передачи Сталину. В 80-е
159
годы Питовранов рассказывал известному впоследствии сталинскому биографу генерал-полковнику Д.А. Волкогонову о том, что он не возлагал никаких надежд на справедливость вождя и потому написал не о своей невиновности, а высказал конкретные предложения по улучшению работы разведки и контрразведки.
Дальше произошло «чудо», которого не дождался ни один видный чекист, арестованный, начиная с 1937 г., с санкции Сталина.
1 ноября 1952 г. по личному указанию Сталина Питовранов был выпущен на свободу и откомандирован в распоряжение Управления кадров МГБ СССР. «Чудо» состояло не только в том, что такой высокопоставленный чекист был освобожден, а не расстрелян, как это происходило ранее (по делу о «сионистском заговоре Абакумова в МГБ» при Сталине расстрелять никого не успели), но и в самом факте возвращения ранее арестованного на службу в органы госбезопасности.
Здесь мы вернемся к событиям в истории контрразведки в 1951-1952 годы.
После того, как 31 декабря 1950 г. решением Политбюро ЦК Е.П. Питовранов был назначен заместителем министра госбезопасности СССР, начальником 2-го ГУ с 3 января 1951 г. стал полковник Ф.Г. Шубняков, с 1949 г. работавший заместителем начальника управления (одновременно был назначен членом Коллегии МГБ). Но уже в ноябре этого же года он был арестован вместе с Питоврановым. 2-е ГУ МГБ возглавил министр госбезопасности Белорусской ССР генерал-лейтенант Л.Ф. Цанава, ставший одновременно заместителем министра госбезопасности СССР. Как руководитель ведомства он оказался еще менее долговечным, чем его предшественник и в феврале 1952 г. был освобожден от всех должностей. Его сменил на посту заместителя министра МГБ - начальника 2-го ГУ - бывший начальник Пи-
160
товранова по Горьковскому управлению НКВД генерал-лейтенант B.C. Рясной, работавший в контрразведке еще до войны, а перед назначением работавший заместителем министра внутренних дел СССР. Заместителями начальника 2-го ГУ тогда же были назначены полковники О.М. Грибанов и С.Н. Лялин (бывший партийный работник).
Следующие изменения предполагалось произвести по итогам работы Комиссии ЦК КПСС по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР, образованной в ноябре 1952 г. по инициативе Сталина.
Именно в состав этой комиссии 20 ноября вошел освобожденный из тюрьмы Питовранов.
30 декабря 1952 г. было принято решение бюро Президиума ЦК КПСС об объединении 1-го (внешняя разведка) и 2-го (контрразведка) Главных управлений, бюро № 1 Отдела «Д» (активные мероприятия), а также ряда подразделений 4-го (розыскного), 5-го (секретно-политического) и 7-го (оперативного) управлений МГБ в Главное разведывательное управление (ГРУ) МГБ СССР. Это решение было объявлено приказом МГБ от 5 января 1953 года. Начальником ГРУ МГБ был назначен первый заместитель министра госбезопасности генерал-лейтенант С.И. Огольцов, его заместителями - генерал-майор Питовранов (он же начальник 1-го управления ГРУ (разведка за границей)) и генерал-лейтенант B.C. Рясной (он же -начальник 2-го управления ГРУ (контрразведка внутри страны).
Однако в связи со смертью Сталина этот проект остался на бумаге и не был реализован. Штаты новых подразделений не были утверждены. Но был сформирован в связи с новыми задачами 13-й (антисионистский) отдел 2-го управления ГРУ МГБ.
Не забыли и о подлинных националистах, 15-й год боровшихся с «Советами» с оружием в руках. 30 декабря 1952 г. ЦК КПСС принял постановление о на-
161
несении окончательного удара по оуновцам и «лесным братьям». 24 января 1953 г, был издан приказ МГБ СССР «О мерах по ликвидации националистического подполья и его вооруженных банд в западных областях Украинской и Белорусской ССР, в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР».
В марте 1953 г., в ходе новой реформы органов госбезопасности, Питовранов, недолго пробывший начальником разведки, также занял не последнее место в бериевском МВД. 17 марта он был назначен заместителем начальника 2-го ГУ. Так теперь называлась разведка, начальником которой стал Рясной (под его начальством Питовранов уже служил в Горьком). Старый контрразведчик Рясной в разведке ранее не работал, как, впрочем, и Питовранов.
Уже через 2 месяца он вернулся в контрразведку. 21 мая он был назначен первым заместителем начальника 1-го ГУ (так теперь называлась контрразведка) МВД СССР Петра Васильевича Федотова. Но не задержался и здесь.
16 июля 1953 г., уже после ареста Берии и его первого заместителя- куратора разведки и контрразведки Богдана Кобулова - генерал Питовранов был направлен в столицу Германской демократической республики - Берлин в качестве уполномоченного МВД СССР в Германии. После образования Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР 10 мая 1954 г. был, по совместительству, назначен заместителем Верховного комиссара СССР в Германии и, одновременно, 18 мая - начальником Инспекции по вопросам безопасности при Верховном комиссаре, образованной на базе Аппарата уполномоченного. С декабря 1955 г. его должность именовалась «старший советник - руководитель Аппарата старшего советника КГБ при СМ СССР при МГБ ГДР».
162
Так менялось название должности руководителя советских спецслужб в берлинском районе Карлсхорст. За это время также сменились на Лубянке министры внутренних дел - маршал Лаврентий Павлович Берия и генерал-полковник Сергей Никифорович Круглов, впервые прозвучало название «КГБ» -Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР, председателем которого стал генерал армии Иван Александрович Серов.
В Германии Питовранов оказался в сложнейший момент истории ГДР - важнейшего форпоста будущего «социалистического содружества» (в то время употреблялся термин «страны народной демократии»).
Работа чекистов в Германии началась с момента вступления Красной Армии на немецкую землю в 1945-м. В том же году здание бывшего военного училища в Карлсхорсте стало почти на полвека штаб-квартирой многократно менявших название спецслужб Советского Союза. В первые послевоенные годы в этом окраинном, мало пострадавшем в ходе битвы за столицу Германии юго-восточном пригородном районе Большого Берлина (именно там был подписан в ночь с 8 на 9 мая 1945 г. акт о капитуляции Германии) расположились учреждения Советской Военной администрации, управлявшие оккупационной зоной. Здесь же дислоцировались в здании бывшего госпиталя СС и штаб-квартиры советских разведывательных и контрразведывательных структур - НКГБ, а затем МГБ и КГБ, Главного управления контрразведки «Смерш» НКО (до 1946 г.). Первая такая структура была создана летом 1945 г. прибывшим в Берлин заместителем наркома НКВД СССР генерал-полковником Иваном Серовым, будущим первым председателем КГБ СССР и начальником ГРУ.
Быстрыми темпами была создана эффективная система разветвленных агентурных сетей, охваты-
163
вавших не только Восточную, но и Западную Германию. Нити тянулись из восточной части Берлина в Западную Европу, Соединенные Штаты, Латинскую Америку, на Ближний Восток.
Разведывательные и контрразведывательные структуры МГБ - КГБ создали Министерство государственной безопасности ГДР и восточно-германскую внешнюю разведку, которая стала одной из лучших в мире. С 1945-го по 1956-й год советники с Лубянки безраздельно командовали службами безопасности и разведки Восточной Германии. Представительство НКГБ/МГБ возглавляли генерал-лейтенант Николай Ковальчук, полковник Семен Давыдов. Вся Восточная Германия была разделена на районы, каждый со своим штабом НКГБ/МГБ, которые, в свою очередь, подразделялись на округа, контролируемые оперативными группами. Этот колоссальный аппарат осуществлял наблюдение за политическими партиями, церковью, профсоюзами и направлял процесс советизации.
Карлсхорст стал также крупнейшей зарубежной базой внешней разведки для операций против Запада. Была создана отдельная база в Лейпциге, которая занималась нелегалами. В 1947-1951 гг. внешняя разведка не входила в систему госбезопасности, подчиняясь Комитету информации при Совете Министров СССР. В связи с этим 19 апреля 1950 г. в Берлине были организованы 3 резидентуры КИ -в советской дипломатической миссии (руководитель - полковник Василий Ситников), советской части Союзного контрольного совета (Елисей Синицын, впоследствии генерал-майор КГБ) и в Управлении советским государственным имуществом. Общее руководство всеми тремя резидентурами осуществлял советник Советской контрольной комиссии генерал-лейтенант Иван Ильичев, бывший во время войны начальником ГРУ. Эти резидентуры были расформированы в январе 1952 г., и с этого
164
времени вся разведдеятельность в Германии находилась в ведении разведки МГБ (затем МВД-КГБ). Уполномоченными МГБ-МВД в Германии были генерал-майор Михаил Каверзнев и полковник Иван Фадейкин, которому довелось в июне 1953 г. столкнуться с политическим кризисом - первым в странах «советского блока».
Непосредственным поводом к волнениям была политика руководства ГДР (Вальтер Ульбрихт, Вильгельм Пик, Отто Гротеволь). Так, начиная с июля 1952 г. правительство ГДР регулярно повышало ежемесячные и годовые задания роста производства и нормы выработки. 16 мая 1953 г. решением Политбюро ЦК СЕПГ нормы были повышены на 10%. После чего зарплата рабочих сразу упала с 3-х до 1-й марки в час. Это и послужило причиной забастовки берлинских строителей.
Уполномоченный МВД СССР в Германии полковник Фадейкин докладывал первому заместителю председателя Совета Министров СССР и министру внутренних дел СССР Берии:
«...Волнения рабочих в демократическом секторе Берлина начались еще 11-12 июня с. г. Рабочие строительных объектов собирались группами, обсуждая создавшееся положение в связи с "изменением политического курса" Правительства ГДР».
Тогда же в западных секторах Берлина активизировались различные неправительственные организации - НТС, «Группа борьбы против бесчеловечности», «Восточное бюро», «Союз немецкой молодежи» и другие, связанные с ЦРУ США и СИС Великобритании. Их агентура и специально организованные из числа безработных Западного Берлина группы провокаторов распространяли среди населения ГДР листовки и слухи антиправительственного содержания. 16 и 17 июня они сеяли панику и подстрекали демонстрантов к массовым беспорядкам, во главе штур-
165
мовых отрядов приступом брали центры власти: здания СЕПГ, МГБ, полицейские участки и тюрьмы.
Из толпы звучали политические призывы: «Долой СЕПГ!», «Мы требуем свободных выборов и единого Берлина!» Собравшиеся у здания ЦК СЕПГ демонстранты хором и через захваченную радиоустановку стали требовать выхода к ним Вильгельма Пика. Вышедшие к толпе несколько партийных функционеров подверглись нападению и избиению.
С наступлением ночи беспорядки на улицах прекратились. Рабочие разошлись по домам, лишь группы молодежи не покидали Александер платц и Унтер-ден-Линден.
Поздно ночью 17 июня Фадейкин докладывал Берии:
«...В течение дня выдвигаемые со стороны забастовщиков требования приобретали все более политический характер. В частности, в ряде групп высказывались требования о перевыборах фабрично-заводских комитетов на всех берлинских предприятиях, об отмене всех ограничений движения между секторами Берлина, а также о предоставлении всем желающим права свободного проезда в Западную Германию и обратно.
По наблюдениям агентуры в течение дня и вечером 16 июня с. г. со стороны бастующих не было выдвинуто ни одного лозунга против Советского Союза. Все выпады направлены исключительно против Правительства ГДР и СЕПГ... По имеющимся данным, в организации демонстрации активную роль играли лица из Западного Берлина.
Так, накануне демонстрации объекты в демократическом секторе объезжала машина с западноберлинскими номерами, в которой сидели 6 лиц, призывавших рабочих строек к забастовке. 15 июня из района Райникендор (французский сектор Берлина) распространялись обращения к рабочим тормозного завода"Кнорр-Бремзе"и шинного за-
166
вода "Райфен-Мюллер" с призывами к забастовке и возвращению этих предприятий их прежним владельцам.
Во время демонстрации во главе колонны двигались группы молодых немцев (частично в прозодежде, главным образом на велосипедах западных марок), которые осуществляли роль связников, а также подстрекали демонстрантов к выкрикиванию тех или иных лозунгов.
Эти же группы останавливали по пути следования колонны трамваи и автомашины, предупреждая о том, что на завтра намечается всеобщая забастовка. При этом высказывали прямые угрозы в отношении тех, кто будет завтра работать...»
В ту же ночь в Карлсхорсте в резиденцию советского верховного комиссара в Германии Владимира Семенова почти в полном составе прибыли члены Политбюро ЦК СЕПГ на совещание с главнокомандующим Группы советских войск в Германии генерал-полковником Андреем Гречко и уполномоченным МВД СССР в Германии Иваном Фадейкиным. Руководители ГДР требовали от Семенова, Гречко и Фадейкина введения в Берлине и других городах военного положения.
С утра 17 июня положение ухудшилось, о чем Фадейкин сообщал в Москву:
«К 7.00 17 июня большие толпы стали собираться в разных частях города и направляться по Сталиналле к центру. Забастовали заводы "Кабельверке", шарикоподшипниковый завод в Лихтенберге и другие.
В 7.30 около 2 тыс. чел. собралось на Маркс-Энгельс-платц, свыше 2 тыс. чел. - на Сталиналле, около 2 тыс. чел. - у вагоноремонтного завода в Шеневайде, свыше 500 чел. - на Унтер-ден-Линден. Всего свыше 8 тыс. чел. Количество демонстрантов растет и точно установить невозможно. Полиция не справляется с порядком».
167
Ранее Берия дал указание: «Сохраняя выдержку и спокойствие, взять под охрану все важные государственные и общественные объекты. Военную силу применять в случае крайнего обострения обстановки».
По приказу Гречко приведенные в полную боевую готовность советские войска выдвинулись на заданные позиции. Ульбрихт настаивал на дополнительной переброске в город советских воинских частей из северных районов ГДР. Но Гречко отказал, посчитав, что это может обострить и без того накаленную обстановку.
В 9 часов утра Фадейкин сообщил Берии:
«Во исполнение Вашего указания с 6.30 17 июня все важные объекты: радиостанция, почта, телеграф, вокзал и мосты - заняты советскими войсками.
Организовано патрулирование советских войск в районах расположения ЦК и правительственных учреждений. К зданию ЦК, где в настоящее время находится весь состав Политбюро, подтянут полк казарменной полиции.
Забастовки и демонстрации, по всем данным, организованно руководятся из Западного Берлина. Однако органы государственной безопасности прозевали это. Министр государственной безопасности Цайссер весь день 16 июня заседал на Политбюро, переложив работу по обеспечению государственной безопасности на своего заместителя Мильке. Последний в течение всего дня 16 июня недооценил всей серьезности создавшегося положения и не обеспечил проведения неотложных мер по выявлению и аресту зачинщиков и активных участников демонстрации, ссылаясь на запрет со стороны Ульбрихта прибегать к арестам...»
К этому времени общее число участников антиправительственной демонстрации в Берлине превысило 50 тыс. человек. Одна из колонн численностью
168
свыше 10 тыс. человек, преодолев полицейские заграждения, прорвалась к зданию правительства ГДР. Впервые за время забастовки прозвучали угрозы в адрес советских патрулей. Отдельные митингующие выкрикивали: «Оккупанты - домой!»
В 11 часов отряды демонстрантов, преодолев сопротивление полицейских и советских военных патрулей, заняли здания ЦК СЕПГ и правительства ГДР, разоружили и избили полицейских. Прибывшие из западных секторов Берлина группы молодежи (около 900 человек) начали погромы и поджоги магазинов, на границе секторов начался пожар Таможенной службы ГДР. Были захвачены штаб-квартиры Национального фронта, Центрального совета профсоюзов и Общества советско-германской дружбы.
Не лучше было положение в провинции. Фадейкин сообщал в МВД СССР:
«...В гор. Магдебурге демонстранты штурмуют здания почтамта и тюрьмы.
В гор. Биттерфельде бастующие совершили нападение на здание окружного отдела МГБ ГДР, смяли охрану и захватили ее оружие.
В гор. Лейпциге мятежники ворвались в здание суда, захватили городскую радиостанцию и передают выступление с антиправительственными призывами.
В гор. Мерзебурге толпа ворвалась в городской отдел МГБ, разгромила его и забрала с собой начальника горотдела Клауберга. В настоящее время толпа штурмует Мерзебургскую тюрьму. Идет перестрелка. Разгромлен окружной комитет СЕПГ.
На Мюлленштрассе (демократический сектор Берлина) мятежники арестовали заместителя премьер-министра ГДР, председателя Христианско-демократического союза ГДР Отто Нушке и сдали его в 109-й участок штурмовой полиции (Западный Берлин).
169
Банды западноберлинской молодежи прорвались на стадион имени Людвига Яна и занялись погромами. Около моста "Свободы", соединяющего Потсдам с территорией американского сектора Берлина, с американской стороны собралось до трех тысяч немцев. Около здания рейхстага в английском секторе Берлина сосредоточилась большая толпа жителей с целью прорыва в демократический сектор.
По предварительным данным, примерно до 25 процентов мятежников составляют жители западных секторов Берлина.
Верховным комиссаром т. Семеновым по согласованию с тт. Гротеволем, Ульбрихтом и другими членами Политбюро ЦК СЕПГ принято решение власть передать командованию советских войск.
МГБ ГДР не проявляет необходимой активности, в связи с этим нами принято решение прикомандировать к руководству МГБ зам. уполномоченного МВД СССР т. Моргачева и полковника т. Макарова...»
На советские танки, выведенные на улицы Восточного Берлина, демонстранты начали бросать камни и бутылки с зажигательной смесью, ломали антенны и заливали смотровые щели бензином. Танкисты вынуждены были открыть огонь.
При поддержке танков советские офицеры и солдаты, сотрудники МГБ и полиции очистили от мятежников здания ЦК СЕПГ и правительства. Гораздо большее сопротивление мятежники оказали в Магдебурге. В других городах также:
«...В старом Дрездене демонстранты дошли до 4-го полицейского участка, ворвались туда и требуют оружия. Общее количество демонстрантов-7 тысяч человек.
В гор. Герлице мятежники взяли штурмом тюрьму и освободили всех заключенных.
Немецкая полицейская городская тюрьма в гор. Галле захвачена бастующими, что делается там,
170
пока неизвестно» (сообщение Фадейкина в МВД СССР).
К утру 18 июня советские войска, сотрудники аппарата уполномоченного МВД СССР в Германии, МГБ и полиции ГДР ликвидировали вооруженное сопротивление в Дрездене, Бранденбурге и Гере.
В 11.00 Фадейкин докладывал Берии:
«В результате действий советских войск и введения военного положения в Берлине и ряде других крупных городов положение в республике почти нормализовано.
Промышленные и коммунальные предприятия сегодня начали работать. Явка рабочих составляет от 70 до 100%. Намечавшийся забастовщиками срыв снабжения Берлина продовольствием, электроэнергией и водой осуществить им не удалось... По предварительным данным, в результате столкновения мятежников с нашими войсками в Берлине убиты 2 и ранены 28 человек. В Магдебурге убиты и ранены 56 человек. По остальным городам сведения собираются и будут сообщены дополнительно...»
19 июня в Берлин для координации действий прибыл член коллегии МВД СССР, начальник 3-го Управления (военной контрразведки) генерал-полковник Сергей Гоглидзе. В 13 часов того же дня вместе с Фадейкиным он сообщил Берии:
«...В 17.00 18 июня с. г. забастовки рабочих в подавляющем большинстве населенных пунктов ГДР прекращены. К исходу дня продолжало бастовать незначительное число предприятий.
В течение дня 18 июня отношения между советскими солдатами и населением Берлина заметно улучшились. Наши солдаты за время событий вели себя дисциплинированно.
Уже вчера можно было наблюдать на улицах Берлина мирные беседы советских военнослужащих с населением...»
171
В том же донесении Фадейкин и Гоглидзе сообщали:
«...Из поступивших агентурных и официальных данных видно, что некоторые члены СЕПГ принимали активное участие в волынках и забастовках. Организаторами и руководителями значительной части забастовочных комитетов на предприятиях являлись функционеры немецких профсоюзов.
Член ЦК СЕПГ ХЕНКСТ и министр транспорта и сельскохозяйственного машиностроения ВАЙНБЕРГЕР по прибытии в Росток на переговорах 18 июня со стачкомом верфи "Варнов" вели себя трусливо и дали бастовавшим невыполнимые обещания, а когда те потребовали отставки правительства, не отвергли этих пунктов.
О широком недовольстве среди членов партии свидетельствует то, что за последние два дня по округу Котбус вышло из СЕПГ около 100 человек... многие рабочие, служащие, интеллигенция высказывают недоверие способности правительства... Особенно резкие высказывания имели место в отношении В. УЛЬБРИХТА... Партийные функционеры не пользуются авторитетом среди рабочих...»
По данным Фадейкина и Гоглидзе на 22 часа 15 минут 18 июня 1953 г., «...с начала возникновения событий повстанцами убито 7 и ранено 151 чел. служащих немецкой народной полиции и лиц из числа демократически настроенных граждан.
В вооруженных стычках с повстанцами убито 21 и ранено 126 бунтовщиков...»
Всего в Восточном Берлине и по всей республике в акциях протеста приняло участие: 17 июня - свыше 470 тыс. человек, 18-го - свыше 242 тыс., 19-го-около 50 тыс., 20-го - 13 тыс. Всего было задержано 8844 человека. В первые дни, когда на улицах городов происходили массовые беспорядки, 18 наиболее активных их участников расстреляли по приговорам военных трибуналов. После фильтрации
172
3369 человек вышли на свободу, 1832 - остались под арестом. Проверка остальных 3643 человек продолжалась до середины июля 1953 года.
Спецслужбы блока НАТО не остались в стороне от событий в ГДР. Советская радиоконтрразведка зафиксировала активную работу в эфире Мюнхенского разведцентра. В городе Гросспашлебен военные контрразведчики Группы советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ) захватили радиста американской резидентуры Винтцлера во время работы на радиопередатчике. Оперативной группе уполномоченного МВД СССР в Германии удалось задержать другого ее агента-радиста, жителя города Галле Эккариуса. Оба на следствии сознались, что были завербованы американцами во время своих выездов в Западный Берлин.44
В таких условиях приступил к работе в Германии Питовранов. Он действовал в тесном контакте с сотрудниками МГБ ГДР - министром Эрнстом Волльвебером и начальником разведки Маркусом Вольфом, с которым он познакомился еще в Москве на приеме в посольстве ГДР в честь Дня Победы в 1951 году.
Под руководством Питовранова была успешно проведена операция по передаче дезинформации западным спецслужбам через ставший известным советским чекистам тоннель, прорытый американцами и англичанами в Восточном Берлине для прослушивания советских коммуникаций.
Вот как сам он рассказывал об этом А.В. Киселеву:
«Питовранов получил санкцию Председателя КГБ на проведение операции. Разумно полагая, что вскрытие туннеля сопряжено со значительным объемом земляных работ, которые следует провести очень быстро и технически безупречно, чтобы не повредить установленную американцами уникальную аппаратуру, он решил привлечь к операции саперное подразделение из Группы советских войск в ГДР
173
Навестив командующего Группой маршала Гречко (в то время генерал-полковник. -
страница 1 ... страница 3страница 4страница 5страница 6страница 7 ... страница 13страница 14
скачать
Другие похожие работы: