Ж. Ж. Руссо Вкус горького детства

Шепеленко Е.Я. «Мечта звала…»
Родился в 1941 году.

Окончил Бугурусланское летное училище ГА – в 1962-м, ОЛАГА – в 1981.

Освоил самолеты Як-18, Ан-2, Ил-18, Ил-62.

Занимал должности: пилота, командира корабля, пилота-инструктора, заместителя командира АЭ, командир АЭ.

Имеет награды: 1968г. – Почетный знак ЦК ВЛКСМ, 1969г. – Знак «Ударник коммунистического труда», 1970г.- Юбилейная медаль «100-летие со дня рождения В.И.Ленина», 1988г. – медаль «Ветеран труда», 1993г. Почетный знак «Отличник Аэрофлота», 1998г. – занесен в Книгу Почета ОАО Аэрофлот, 2003г. – Юбилейная медаль «80 лет Гражданской авиации», 2008г. – Памятный знак «85 лет Гражданской авиации России».

Общий налет – 21 000 часов.
Жить - это не значит дышать, Это значит действовать. Не тот человек больше всего жил, который может насчитать больше лет, А тот, кто больше всего чувствовал жизнь.

Ж.Ж.Руссо
Вкус горького детства
Январь 1941 года стоял относительно теплым. Все были заняты своим делом. Все шло по заведенному регламенту. Только тревожные разговоры людей, вызванные незаконченными до логического конца фразами в официальных сообщениях дикторов в репродукторах, настораживали людей. Напряженная работа на оборонных предприятиях Красноармейска не оставляла места безмятежности жителей

Евгений Яковлевич появился на свет 5 января 1941 года. Радовалась ли семья появлению нового человека в обстановке тревоги? Конечно, радовалась. Появление нового человечка всегда делает счастливыми близких людей и вызывает «белую» зависть у окружающих.

Родители Яков Иванович и Александра Зосимовна были счастливы от рождения второго сына. Сумели даже с соседями и родственниками отпраздновать это событие в своей комнате, выделенной семье заводом в 2-х этажном доме.. 4-х летний Валентин не мог наглядеться на своего братика, мирно посапывающего в колыбели.

Ничего не предвещало беды и горя. И жизнь, вроде бы, налаживалась. Карточная система на все нормируемые товары была отменена. В магазинах стали заполняться полки. Люди наступающему облегчению радовались. А тут еще один сын появился!

И имя сыну счастливые родители дали с большим значением «Евгений – благородный».

Отец день и ночь проводил в стенах своего завода, выпускающего секретные реактивные снаряды для установки БМ-13 с ласковым именем «Катюша». Строгий режим работы и секретность продукции обеспечивал офицер органов безопасности Шепеленко Яков Иванович.

Надо заметить, что поселок Красноармейск (с 1947 года – город) издавна поставлял для армии необходимые изделия. Уже в 30-х годах Х1Х века в селе Муромцево (Путилово) была основана бумагопрядильная мануфактура. Река Воря позволяла использовать свою энергию для производства. В начале 30-х ХХ века, озабоченное приходом к власти Гитлера, наше правительство начало строить оборонный завод и артиллерийский полигон. В числе первых пришли на строительство военного предприятия и родители Евгения.

Начало войны, приближение немцев к Москве вынудило ускорить выпуск снарядов для пусковых установок. Трагический случай изменил всю жизнь семьи Шепеленко.

Уже 6 ноября Государственная комиссия принимала первую партию снарядов РС М-13. Во время складирования продукции в руках рабочих по невыясненным причинам сдетонировал, подготовленный к испытанию на полигоне, снаряд. Взрыв склада готовой продукции был уничтожен почти полностью.

В это время Александра с двумя сыновьями находилась за 8 км в деревне Лычево у своей матери. Вылетели стекла в деревенских избах. Сердце молодой женщины внезапно дрогнуло, перехватив дыхание. Подсознание подсказало, что произошло непоправимое. Бабушка Палагея крикнула:

- Шура, беги скорей домой! Я с детьми останусь.

На предприятии погибло несколько человек, в том числе и Яков Шепеленко. В первом залпе «Катюш» в 1941-м под Оршей есть и кровь отца Евгения, слезы безутешного горя его мамы.

После похорон Александра Зосимовна сдала казенную комнатку заводу и перебралась на житье в Лычево. Семьей и бедовать легче.

Шла война. Постоянно слышались звуки артиллерийской стрельбы и взрывов бомб. Против людей была и лютая зима. Надо выживать. Надо вырастить детей. Слезы и стенания отнимают силы. В работе спасение семьи!

Александра сразу же впряглась в колхозную работу. Мужиков не было. Лошадей тоже забрали в армию. В лютую стужу молодым бабам приходилось, надрывась, заставляя свои «жилы» трещать, валить лес, пилить и возить на тяжелых санях, впрягаясь вместо лошадей. Горькие слезы, не успев застынуть на морозе, навсегда выжигали на лицах следы горя глубокими морщинами. Весной на себе волокли тяжелые плуги и бороны.

Такое было время. Горько шутили: «Ныне я и баба, я и лошадь, я и мужик». Так работали все деревенские женщины, в тоске ожидая, когда принесут фронтовые «треугольники» или официальные «похоронки».

С детьми возилась бабушка Палагея, выходившая через силу во двор за дровами. Ее больные ноги не давали покоя. Народные растирки не помогали. Приходилось 11-месячного Женю привязывать за ногу к ножке стола, чтобы он всегда был на виду. 4-х летний Валя мог не уследить за шустрым братом.

Весной 1943 года умерла бабушка. Возник вопрос, на кого оставить детей? Эта забота была общей в колхозе. Выход нашли! Стали поочередно рано утром оставлять в семьях жителей деревни, своеобразный деревенский «детдом».

Память Жени запечатлела эпизоды из жизни уже с 3-3,5–летнего возраста. Всегда тяжкое и обидное откладывается в голове основательно и глубоко.

Два брата рано начали помогать матери во всех домашних делах. Доставка воды, дров были их обязанностью. Заготовка крапивы, щавеля всегда были нужны для приготовления щей.

А весной, после таяния снега, на колхозных полях выкапывали мерзлую картошку. Мать из нее делала крахмал для киселя и вкусные оладушки на рыбьем жире. Картошку приходилось копать тайно, чтобы не попасться бдительным «товарищам», радеющим за народное добро. Запросто могли «припаять» срок, несмотря на малолетний возраст.

На чердаке дома остался большой сундук с ненужными вещами отца. Как было интересно листать сохранившиеся книги! Буковки манили пацана своей тайной. Картинки развивали воображение. Евгений начал читать с пяти лет, погружаясь в мир открытий, путешествий. Первой книгой, которую ему удалось преодолеть, была история о капитане Джеймсе Куке.

В военные годы через деревню постоянно проходили грохочущие траками танки, спешащие на фронт. Иногда останавливались. Танкисты, соскучившиеся по своим детям, старались приветить, угостить кусочком солдатского хлебца деревенских пацанов.

Часто пролетали группами самолеты. Иногда низко, прижимаемые сверху облаками. Женя засматривался на них, завистливо провожая глазами. Наверное, тогда уже закрадывалась мысль «Вот бы и мне так же пролететь»!

У матери родной брат Петр Наумов воевал с первых дней войны на штурмовике. Погиб в 1943-м, в неравном бою успев сбить два немецких истребителя. Советский самолет немцам удалось подбить. Петр Наумов успел приземлиться на поврежденной боевой машине. Но уже на земле его расстреляли немецкие летчики с воздуха.

Об этом рассказал матери Александре Зосимовне, нашедший семью погибшего друга, штурман полка. Бабушка же Палагея Андреевна не услышала этой горестной вести о гибели сыночка Петеньки, скончавшись за две недели до печального известия.

В семье мама постоянно вспоминала своего брата. В редкие минуты досуга рассказывала о его доброте, веселом характере, его трудолюбии. Рассказывала, как он попал в «летчики». А Женя мастерил из газет, найденных в отцовском сундуке бумажные самолетики, и запускал их в небо.
Школьные годы
В 1947-м Александра Зосимовна вышла замуж за появившегося в Лычево тяжело раненого бывшего фронтовика Растворова. Михаил Иванович пришелся и сыновьям по душе. Добрый, приветливый, он всегда поговорит, чему-нибудь неназойливо научит. Родом он был из Ярославльской области. Владел, так нужной в любой деревне, профессией пимоката.

Его каторжная работа приносила в дом деньги. Этим жила семья. Благодаря работе отчима Евгений, единственный из деревни, сумел окончить 10 классов.

В первый класс Женя пошел в 48-м. Школа за 3,5 километра от дома состояла из двух комнатушек в деревенской избе в деревне Спас-Торбеево. В одной – 1-й и 3-й классы, во второй – 2-й и 4-й. Учителя, муж и жена Александр Иванович и Александра Ивановна, были педагогами старой «закваски». Они детям дали очень хорошее первоначальное образование.

В школу бегали ребятишки ежедневно через поле. Снег ли, грязь ли не останавливали малышей. А летом учителя проводили интересные уроки по природоведению на ласковой речонке Торгоша, в поле или в лесу.

Учителя рассказывали, как в деревню Спас-Торбеево к своему старому товарищу С.С.Урусову в 1888 году приезжал великий русский писатель Лев Николаевич Толстой, и писал здесь свои книги. Наведывался в деревни Лычево и Зубцово. Любил разговаривать с крестьянами.

Лето – блаженная пора для детей. С 48 года уже полегче стало жить в деревне. В школе был организован пионерский лагерь. Дети с горном и барабаном ежедневно приходили на речку Торгоша, чтобы искупаться. Часто играли в футбол, лапту, бегали наперегонки. Женя всегда был одним из первых.

С 5-го по 7-й класс учиться пришлось в селе Воздвиженском. Шесть километров лесом имели свои прелести. Домой часто ребята приносили по большой связке подберезовиков, подосиновиков, белых грибов.

В школе учеба давалась легко, благодаря замечательным учителям. Мама постоянно получала из школы благодарственные письма за воспитание сына.

Зимой приходилось ходить по лесу группой. Выходили из дома «затемно», возвращались, когда тоже уже темнело. В лесу были волки, лоси. Мужики-охотники даже окольцевали дорогу красными флажками, отпугивающими волков. Однажды ночью хищники зашли в деревню и загрызли собаку, отбивающуюся от них на привязи.

На подготовку уроков иногда не хватало времени. Приходилось работать по хозяйству в поле, лесу, в огороде. Зимой каждый вечер нужно было щипать овечью шерсть для шерстобитной машины, помогать отчиму. Как тут не вспомнить, что по Далю «шепель» – это железная лопатка для очистки шерсти, пеньки от мусора и кострыки.

Семилетку Женя окончил хорошо. Деревенские ребята в те годы этим образованием довольствовались. Уходили работать, помогать семьям. Но родители заставили Евгения продолжить учебу.

Опять – летом на велосипеде, зимой пешком или на лыжах, - бегать за восемь километров в Красноармейск. Сейчас бы это вызвало удивление, но в те годы такое «хождение в учебу» считалось «в порядке вещей». Однажды Евгений, разгоряченный бегом, уже в конце учебного года, заболел воспалением легких. Валяясь дома с высокой температурой, возможности сдать экзамены не было. Он решил бросить учебу и пойти учиться на токаря, но получил, довольно таки вразумительное, внушение от матери в пользу учения.

Родители определили сына на частную квартиру в Красноармейске. Надо же было так распорядиться Судьбе, что он снимал «угол» у Андреевых, будущих тестя Михаила Ивановича и тещи Александры Георгиевны.

Юноша и девушка с первых дней знакомства приглянулись, как говорили в то время, друг другу. Им приятно было находиться вместе. Их увлекали задушевные разговоры между собой. У них не стало секретов друг от друга. Даже дата рождения обоих 5-е января сближала. А милое имя «Таня» привораживало Евгения.

Необъяснимое чувство, струящееся из глаз, идущее от приятных мыслей, стало общим для молодых людей. Пока еще не сформировалось прекрасное:

- Прости, но слов я нежных не найду,

Я лишь хочу сказать, что я тебя люблю!

У юноши появилась робость, а у девушки - уверенность.

В 9-м классе пришлось квартировать у Матвеевых. Хозяин Николай Иванович, потеряв ногу на фронте, занимался сапожным мастерством. Евгений, и по сей день, не потерял навыка подбить, подшить домашним что-нибудь из обуви.

Школьные успехи сына радовали родителей. Особенно хорошо «давались» математика, история, география.

В Красноармейске Евгений учебу совмещал с занятиями в струнном оркестре, спортом. Посещал секцию бокса, участвовал в художественной самодеятельности.

Был активистом в комсомольской работе. Одноклассникам нравился его открытый характер, организаторские способности, умение увлечь друзей на какое-нибудь дело. Школьные товарищи имели одинаковый общественный статус. По многим прокатился каток войны, забравший отцов, старших братьев. Класс был дружным. Прошло уже 48 лет, но с некоторыми друзьями связь не потерялась до сих пор.

У Евгения в сознании уже четко сформировался план дальнейшего продолжения учебы. Он помнил своего геройски погибшего дядю Петю. В последние два года близко сошелся с двоюродным дядей Барашкиным Анатолием Васильевичем, который в 1949 году окончил Бугурусланское летное училище ГВФ.

Очень интересна судьба Анатолия Васильевича. Незаурядные артистические способности, спортивная подготовка привели его в цирк. Ему довелось выступать в репризах вместе с Никулиным. Юрий Владимирович в своей книге «За кулисами смеха» на нескольких страницах описывает совместные выступления на арене с Барашкиным.

Одновременно с работой Анатолий Васильевич окончил аэроклуб. Полеты так ему понравились, так увлекли его, что он поступил в летное училище.

Он часто приезжал в Лычево. Всегда заходил в дом своей двоюродной сестры Александры Зосимовны. Подолгу и увлекательно рассказывал о своей романтической профессии. Ко всему прочему, Барашкин был заядлым гармонистом.

Евгению нравилось беседовать с ним. В душе юноши стали давать ростки зерна, посеянные памятью о гибели дяди Петра Наумова. Решение к окончанию школы сформировалось окончательно – поступать только в летное училище. И только – в Бугуруслан.
В летном училище.
Евгений в 1959-м уехал в Бугуруслан. Медкомиссию прошел легко и был допущен к экзаменам. По математике, устной и письменной, получил две «пятерки», а сочинение написал на «четверку». Экзаменационная комиссия успокоила:

- Вы будете зачислены. Пока, до начала занятий, поезжайте домой, и ждите вызова.

Сколько было радости в деревне, что Женька Шепеленко поступил «на летчика». Все поздравляли его. Конечно же, одной из первых порадовалась Танечка Андреева. У мамы же даже выступили счастливые слезы за своего младшего сына.

Но 28 августа вдруг приходит извещение из Бугуруслана, что абитуриент Шепеленко Е.Я. не прошел по конкурсу. Казалось, что пришел конец света. Все мечты моментально рухнули. На сердце – леденящая пустота.

Мама всегда остается мамой, всегда поддержит сына. Александра Зосимовна написала письмо начальнику училища В.М.Лазуко, где по-матерински горячо посетовала на такое решение. Рассказала о трудной жизни в деревне, о тех невзгодах, что выпали на долю семьи Шепеленко, о его детстве. И. конечно, о желании Евгения пойти по стопам Петра Наумова и Анатолия Барашкинаа.

Полковник принял материнскую просьбу, понял мечту юноши, и 6-го сентября сообщил, что он «исправил досадную ошибку приемной комиссии и Шепеленко Евгений Яковлевич приказом зачислен в училище» и 8-го сентября должен прибыть на занятия.

Так была устранена бюрократическая ошибка. А Аэрофлот получил замечательного пилота.
Годы учебы, заполненные освоением нового, спортом, общественной работой, проходили быстро. Только иногда бывало грустно от задержавшихся в пути писем от Тани.

Учеба после первого курса пошла хорошо. Все экзамены, в том числе и государственные, Евгений сдавал на «отлично». Перед началом 3-го курса в Лычево пришло благодарственное письмо, в котором начальник училища и комсомольская организация благодарят Александру Зосимовну за воспитание достойного сына.

Радость от первого подъема в воздух на самолете Як-18 с инструктором Ерастовым, незабываемое острое ощущение от ознакомительных фигур высшего пилотажа в воздушной зоне оставило в душе курсанта незабываемый след. А первый самостоятельный полет не потерял своей новизны впечатления и до сих пор.

Полеты на самолете Ан-2 были также освоены быстро. Начальные программы полетов на самолетах Як-18 и Ан-2 Евгений выполнил с минимальным вывозным временем.

На 3-м курсе инструктор Самаркин В.Ф. убедил после окончания училища остаться на инструкторскую работу в «Альма-матер».

Теоретическая учеба совмещалась с участием в художественной самодеятельности, занятием спортом (футбол, лыжи, настольный теннис, шахматы).

Сколько же талантов встретилось ему среди курсантов? Удивительно! Были и замечательные артисты, певцы, спортсмены. А они выбрали летное дело!

Веселое было время – все молодые, здоровые, счастливые от освоения замечательной профессии летчика. Евгений уже в те годы понял «какая великая сила – дружный коллектив товарищей, как друзья в тяжелые минуты могут поддержать тебя морально, дружеским словом, сочувствием. И ты готов всегда придти на помощь».
Работа инструктора увлекала своей новизной отношений с товарищами, с курсантами своей летной группы. Не смущало и то, что Евгений всего на два года старше своих учеников. А отслужившие срочно в армии старше инструктора. Евгению нравился сам процесс обучения летному делу молодых ребят, видеть, как они с каждым полетом меняют что-то в характере, во взаимоотношениях с сокурсниками.

Училище в разные годы выпускало по 300-600 новых пилотов. И всех их в Советском Союзе ждали в летных отрядах. Интересная работа предоставлялась сразу по прибытии. Хорошее было время для молодых «соколов», пока клика «демократов» не порушила жизненный процесс «до основания», а затем… бросили все содеянное в пасть «шоковой терапии» а сами с умудренным видом устроились на «хлебные места», не забыв откусить хороший кусок от общего пирога.

Евгений в 1968-м был назначен на должность командира звена. К этому времени он выпустил в самостоятельный полет более 50 курсантов с отличными оценками.

Общественной работе Евгений отдавался с душой. Ему нравился постоянный живой диалог с людьми. Во 2-м летном отряде он был избран комсоргом. Немного позже - членом комитета ВЛКСМ училища, затем – членом Бугурусланского горкома, Оренбургского обкома. Комсомольской работой был «завален» «по самое некуда». В «Комсомольском прожекторе» отражал недостатки в летной работе.

Однажды написал резкую статью с критикой методики проведения летных разборов командиром авиаэскадрильи Мезенцовым, после которого инструкторы выходили из зала в кондиции «выжатых лимонов». Командир очень болезненно воспринял критику. «Отомстил» обидчику непозволительным способом, ложно обвинив Евгения в нарушении норм поведения.

Шепеленко не мог позволить безнаказанно быть такому навету. Он обратился в горком партии. Старшие товарищи хорошо знали Евгения, быстро разобрались в некрасивой ситуации. Начальнику училища было вынесено строгое взыскание.
По комсомольской работе однажды встретился с сестрой татарского поэта Мусы Джалиля. От имени комсомольцев училища вручил ей, мастерски выполненную курсантами, модель самолета Як-18.

В эти же годы он был награжден медалью по случаю «100-летия рождения В.И.Ленина». Отмечен знаком «Ударник коммунистического труда», получил звание «Лучший по профессии» и много благодарностей.

Во время отпусков Евгений первым делом посещал городское кладбище Красноармейска, где на центральной аллее стоял монумент в честь погибших 6-го ноября 1941 года рабочих завода. На мемориальной доске выгравировано имя отца Шепеленко Якова Ивановича. Здесь ежегодно 9-го мая проводится траурный митинг и артиллерийские салюты. В почетном карауле стоят пионеры.

Однажды Евгений познакомился в Лычево с интересным человеком. В свое время ежегодно летом в деревне Лычево отдыхала мать актера, поэта Владимира Высоцкого. Много лет назад она дружила с Александрой Зосимовной. И вот Нина Максимовна вновь нашла «девочку Шуру». Встреча была радостной для обеих женщин. В первый день они проговорили до утра. Старая дружба восстановилась.

В одной из таких встреч участвовал племянник Евгения. Он сейчас летает в Аэрофлоте на А-320. Володя Шепеленко - музыкант, поэт. Он для Нины Максимовны замечательно спел много песен Высоцкого, аккомпанируя на гитаре. Растроганная мать знаменитого барда прислала Владимиру с дарственной надписью свою книгу о жизни и творчестве Высоцкого.

В 1971 году Шепеленко Евгению Яковлевичу после неоднократных рапортов был подписан приказ о переводе во Внуково в 65-й летный отряд с одновременным переучиванием на самолет Ил-18.

Закончен 9-летний период командно-инструкторской работы в родном Бугурусланском училище. Прошло время становления «на крыло». Время, во многих аспектах незабываемое, интересное, впечатляющее. Период самой активной деятельности.

Юность, молодость! Как это неповторимо и дорого! Танцы в клубе «Нефтяник» с милой Танюшей, когда даже ласковое прикосновение друг к другу уносит в обетованные облака совместных мечтаний, сладких грез. А вечерние прогулке в городском саду под звуки духового оркестра? Разве можно это забыть?

А рождение сына Игоря? Казалось, что нет возможности выразить свои эмоции, что окружающие люди не разделяют твою радость от рождения сына. Какими словами отблагодарить дорогую Танечку? Слова всех поэтов мира не выразят меру благодарности и признания счастливого отца.

Не забыто все. И полеты на полевых аэродромах в Завьяловке и Наумовке. И командирские летные разборы с горячими спорами, с отстаиванием своего мнения. Они вырабатывали стойкость характера, умение «держать удар».

Приходилось сталкиваться с несправедливостью старших товарищей, не становиться в позу смиренного «агнца». Твердость личной позиции только возвышает человека во мнении товарищей.

А первый выпуск курсанта в первый самостоятельный полет»? Инструктор от первого полета курсанта вновь возвращается в «свои» 18 лет. Как будто, сам вновь поешь песню Икара. Даже воздух на аэродроме в курсантском «квадрате» в это время приобретает вкус и запах мужественности.

Красивый был отрезок жизни. Думалось, что молодость всегда вечна. Но … труба зовет в дальний полет!
На трассах страны
Во Внуково летная служба началась в 3-й авиаэскадрилье, где командиром был Л.С. Пляц. Предполетные зачеты ведущим специалистам были сданы быстро, трудностей и сложностей не представляли, тем более, что Евгений программу переучивания на Ил-18 в Ульяновске окончил на «отлично».

Личность командира эскадрильи была интересной, судя по членам семьи. Его супруга – Герой Советского Союза, мужественно сражавшаяся в годы войны на биплане По-2. Его брат – тоже Герой Советского Союза. Молодым пилотам всегда на первых же разборах демонстрировали фильм об этой знаменитой семье. Очень впечатляло, заставляло внутренне подтягиваться, быть в чем-то достойным смелым пилотам.

Полеты в экипаже большого самолета требовали собранности и коммуникабельности. В первую очередь самому выработать новые правила поведения. В училище ты – наедине с твоим подчиненным курсантом. Это один стиль поведения. А в экипаже все люди опытные, ты выступаешь до определенной стадии в роли ученика. Это накладывало определенную ответственность за свои действия в маленьком коллективе. Все работали на одну цель – обеспечить безопасность полета.

Товарищи в эскадрилье и экипаже быстро приняли в свой коллектив нового пилота. Многим нравилась его приветливость, уважительность к старшим и опытным специалистам, его теоретическая подготовка. Первые же проверки показали высокие качества техники пилотирования Евгения.

Полеты на Ил-18 увлекли пилота своей новизной впечатлений, знакомством с новыми регионами, областями, городами. Нередко хотелось крикнуть: «Как же ты велика, матушка Русь»!

Самолет Ил-18 позволял выполнять полеты с полной загрузкой в течение 6-7 часов. Однажды выполнили беспосадочный полет из Тикси в Москву за 8 часов. Как не восхищаться такой дальностью, скоростью, высотой полетов? Разве можно сравнить с возможностями Як-18 или Ан-2 летать «в пределах видимости» своего аэропорта?

Взлеты, посадки на аэродромах Чокурдах, Мыс Шмидта, Анадырь в сложнейших метеорологических условиях при 45-55 градусах, когда даже бензосистема самолета, от мороза герметизация нарушалась, начинала «плакать» каплями керосина, оттачивали мастерство пилота, закаляли характер командира.

В таких условиях успех выполнения задания зависит от профессиональной зрелости командира, навигаторского искусства штурмана, технических навыков инженера. От второго пилота требуется уверенная техника пилотирования.

Даже на земле приходилось проявлять сноровку. Однажды из-за сильного ветра 7 суток сидели в Тикси. Столовая находилась в 100 метрах от общежития экипажа. Пурга уменьшила видимость до 20 метров. Сильный ветер сбивал человека с ног.

Пришлось натянуть веревку между двумя помещениями, и, крепко держась за леер, преодолевать стометровку. Ходили вместе, поодиночке – опасно. Шагнул в сторону – пропал. Унесет в тундру.

Имеющийся минимум позволял производить полеты практически при любых метеоусловиях, что для Заполярья весьма важно.

Летных происшествий по отказу авиатехники не было, если исключить единственный случай потери радиосвязи. На посадку заводили по командам диспетчера на частоте радиокомпаса АРК-5.

Однажды Евгений Яковлевич возвращался с Севера в Москву. Ночь. Воздушная зона Перми. В эфире редкие голоса бортрадистов и сонные ответы диспетчера. Командир никогда не снимал наушники, всегда внимательно прослушивал эфир. Диспетчер Перми дает команду занять эшелон 8 400 метров. Молнией ударило в сознание: «Ведь эту высоту полета диспетчер разрешил занять встречному самолету»!

А время пролета этой контрольной точки совпадало с расчетами московского борта. До пролета оставалось 10 минут. Евгений переспросил диспетчера. Он моментально сообразил и развел два борта в стороны. В пилотской кабине послышались слова русского фольклора возмущенных членов экипажа

Грубая, роковая ошибка диспетчера могла обернуться катастрофой. Благодаря внимательности Шепеленко беда была предотвращена. Спасены жизни 100 невинных людей. Вот что может преподнести человеческий фактор.

Немного погодя диспетчер виноватым голосом попросил перейти на запасную частоту.

- Командир, прости. Я – виноват! У меня никогда не было такого. Прости. Иначе, сам знаешь – суд. Семья, дети …. Не докладывай, прошу!

Человеческое сердце отходчиво:

- Ладно, живи диспетчер. Будь впредь внимательным.

- На всю жизнь останется память. Спасибо, командир!

Простить-то простил, но на душе остался долго не остывающий уголек сомнения и тревоги.
В 1978 году Евгений Яковлевич уже летал на флагмане Аэрофлота самолете Ил-62. Полеты на этом воздушном корабле требовали хорошо отработанных навыков пилотирования и взаимодействия в экипаже. Дальность беспосадочных полетов увеличилась. Пришли новые впечатления, возникли новые вопросы.

Полеты на Камчатку, в Среднюю Азию, Владивосток – это новый букет впечатлений. Непреходящее наслаждение от скорости и высоты полета, мощи турбин, приборного оборудования наполняло сердце гордостью за советское самолетостроение.

Опять повезло с хорошим коллективом. Командир авиаэскадрильи внимательно следил за успехами нового командира. Вообще-то становится правилом, что принимают хорошо в коллективе людей, специалистов, разделяющих и соблюдающих идеологию сообщества. А Евгений Яковлевич всегда был общественным индивидуумом. Он не мог в силу своего воспитания стать индивидуалистом, противопоставить себя коллективу.

Для обслуживания большого потока пассажиров, спортсменов, корреспондентов, прилетающих на Олимпийские игры (Олимпиада-80), требовалось срочно подготовить для международных полетов новые экипажа. Комиссия из ЦУМВС, работающая в Домодедово по отбору кадров, в числе других кандидатов выбрала и Евгения Яковлевича Шепеленко.

Верная жена Татьяна горячо поддержала решение Евгения дать согласие на перевод в Шереметьево:

- Танюша, но там рейсы продолжительностью 2-3 недели. Не трудно тебе будет? Как мы привыкнем к таким расставаниям?

- Ничего, Женя. Выдержим. Зато ты весь мир повидаешь. А мы тебя будем ждать, и слушать твои рассказы о других странах.

- Родная, я не ожидал от тебя другого ответа.

Наутро Евгений Яковлевич подал рапорт о своем согласии на перевод в 210 летный отряд. С первого же дня вплотную занялся изучением английского языка.
По странам и континентам
В 210-м летном отряде Евгений сразу же окунулся в напряженнейший ритм работы. Успеть надо многое: изучить правила международных полетов, изучить инструкции по выполнению рейсов во многие страны и города, изучить…. А на все это дополнительное время не давалось.

Приходилось после дневной работы в штабе идти в штурманскую аэропорта Шереметьево и там до темноты сидеть за документами. Трудно? Да! Хочешь летать? Да! Так работай, друг, работай!

Уже в конце марта начались интенсивные полеты. Ежемесячно приходилось знакомиться с особенностями новых аэродромов. Самыми напряженными были полеты через океан. Крепкая морально-психологическая устойчивость организма обеспечивала успех полета. Члены экипажа имели уже достаточно большой опыт таких рейсов, и Евгению надо было соответствовать своим уровнем подготовки профессионализму товарищей. Каждому полету предшествовала интенсивная подготовка.

Это хороший метод подготовки, когда командиры кораблей, имеющие уже большой самостоятельный налет, вновь начинали с программы правого пилота. Ознакомительные полеты через океан, в Южно-Восточную Азию с пересечением атмосферных фронтов и обходом гроз вырабатывали устойчивость к психологическим нагрузкам. Появлялось обостренное чувство ответственности за свою работу.

Шепеленко успешно прошел этап становления, товарищи по работе верили ему, и в апреле 1984 года пилот-инструктор Григорьев Федор Яковлевич вводил его в строй командиром корабля. Проверочный полет с командиром отряда Ярыгиным В.М. был выполнен на «отлично».

После окончания методических курсов в Ульяновске Евгений Яковлевич сам стал инструктором. Благодаря своему умению подойти с пониманием к людям, основательным методическим навыкам проблем с вводом в строй новых пилотов не возникало. За последующие годы Евгений Яковлевич подготовил более 10 командиров.

.Провозные полеты через океан на Кубу, откуда продолжались эстафеты в Перу, Мексику, требовали много времени и полной самоотдачи.

Особенно тяжелыми были перелеты в Токио, После возвращения в Москву на следующий день – в США или Канаду. Разница в астрономическом времени по 8-9 часов с противоположными знаками. После таких перелетов в организме происходили такие изменения, что при домашнем отдыхе люди ходили по квартире, держась за стенки. Такое многократное пересечение часовых поясов сбивало биоритм человека, преждевременно приводило его к усталости, ослаблению организма, «списанию» с летной работы по медицинским показателям.

В эти годы остро возник вопрос с нехваткой летных кадров, особенно – пилотов. Пресловутой «перестройкой», ельцинской «демократизацией», гайдаровской «шоковой терапией» были разрушены отработанные десятилетиями процессы подготовки летных кадров, система обеспечения безопасности полетов.

Пилотам приходилось работать без достаточного отдыха и выходных дней, чтобы обеспечить установившийся прочес международных авиаперевозок. Это приводило к уходу членов экипажа по объективным данным на пенсию. Кто мог, тот продолжал работать. Крепкому организму Евгения Яковлевича все было по плечу.

Тех, кто завидует жизни международных пилотов, можно разочаровать. Аэрофлот применяет на международных трассах очень интенсивный режим труда. Режим же отдыха – редко.

Командование Аэрофлота приняло своевременно верное, хотя и рискованное, решение набирать молодых пилотов с общим налетом 40-50 часов. Это, считайте, были еще курсанты. Летные отряды взяли на себя функцию обучения и подготовки.

Евгению Яковлевичу, как опытному наставнику, поручили заниматься таким ответственным делом. Иногда даже на пять минут нельзя было оставить пилотскую кабину. Но через 100-150 часов производственного налета из «школы» Шепеленко выходили подготовленные правые пилоты, которых можно было включать в состав экипажа.

В 1987 году Евгений Яковлевич был назначен на должность заместителя командира авиаэскадрильи. Как всегда, Шепеленко за дело взялся с присущим ему энтузиазмом. Работа с людьми, общение в дружном коллективе всегда привлекали его. Он отдавал этому делу всю свою душу. Там, где работал Шепеленко, всегда царил климат товарищества, взаимной поддержки и уважения.

Через год командование посчитало, что эта должность не нужна, приравняв статус подразделения Ил-62 к коллективу Ту-134. В эти годы поиска дальнейшего посткоммунистического развития летному составу пришлось вытерпеть немало производственных казусов. Чего только стоила необдуманная идея проводить выборы командного состава. Смех и грех! Эта инициатива рьяных «комиссаров» напоминала решения солдатских полковых комитетов в Гражданскую войну выбирать себе командиров.

Евгений Яковлевич не расстроился и с удовольствием вернулся к своей инструкторской работе.

Чем больше объем работы, чем обширней регион полетов, тем больше вероятность возникновения непредвиденных ситуаций. Вот несколько эпизодов из богатой событиями летной жизни Евгения Яковлевича Шепеленко.
Посадка в Лусаке
Политический мир на Планете так неустойчив, что надо быть в постоянной готовности к всяким событиям.

Продолжающаяся гражданская война в Анголе вносила свои коррективы в процесс международных перевозок. Многим экипажам Аэрофлота приходилось взлетать в Луанде ночью с выключенными фарами и аэронавигационными огнями. С противоположной стороны взлетной полосы часто открывал стрельбу по взлетающим самолетам затаившийся пулеметчик.

Полеты из Гаваны в Анголу с набитыми багажниками оружием и молодыми солдатами – кубинцами в салонах самолета представляло большую опасность.

Грустно было, когда экипажам Аэрофлота приходилось везти обратно на Кубу этих красивых юношей, изувеченных жестокой войной в джунглях Анголы или Мозамбика.

В 1986-м экипажу Аэрофлота под командованием Евгения Шепеленко пришлось выполнять рейс под флагом и позывными «Кубаны» из Анголы в Мозамбик.

Перед вылетом из Луанды в службе движения аэропорта было подтверждение на беспрепятственное пересечение территорий всех пролетаемых государств. Полет в Мозамбик прошел без каких-либо осложнений.

После кратковременного отдыха на следующий день экипаж при подготовке в аэропорту столицы Республики Мозамбик вновь получил подтверждение дипломатических разрешений.

Служба воздушного движения Замбии разрешила пролет своей территории. Вдруг при подходе к Лусаке к самолету Ил-62 слева и справа пристроились два замбийских истребителя. Естественно, экипаж насторожился, считая это провокацией, и попросил диспетчера объяснить действия истребителей.

- Парни, что-то для нас готовится нехорошее. Будьте внимательны!

Диспетчер приказал немедленно произвести посадку на аэродроме Лусаки. Истребители подтвердили команду диспетчера визуальными эволюциями, принятыми в ИКАО (Международная организация гражданской авиации).

- Ребята, нас принуждают к посадке. Надо садиться.

- У нас же на борту кубинцы и груз, характер которого мы не знаем.

- Африканские истребители запросто могут сбить. Им не понять, что это пассажирский самолет.

- Кажется, попа-али-и … - протянул кто-то из экипажа.

- Выполняем команду диспетчера. Мы под защитой правил ИКАО и ООН, - прекратил все сомнения Евгений Яковлевич.

После посадки машина сопровождения завела пассажирский самолет на дальнюю стоянку, который сразу же окружили военные автомашины с солдатами, вооруженные автоматическим оружием.

Сидевшие в салоне встревожились. В кабину вошла кубинская стюардесса в сопровождении, видимо, командира солдат Фиделя Кастро:

- Командир, в самолет нельзя никого впускать. Это может обернуться большими неприятностями и международным скандалом. В случае малейшего осложнения крепкие кубинцы могут постоять за себя.

Евгений Яковлевич и сам понимал прекрасно опасность ситуации. Шепеленко приказал не открывать двери без разрешения, а по радио сообщил диспетчеру, что все разговоры будут вестись через представителя Аэрофлота.

- Самолет – территория Кубы, и никто не имеет права нарушать ее.

Диспетчер сообщил:

- Ваше дипломатическое разрешение закончилось сегодня в полночь. Вы являетесь нарушителями границ Замбии. - Приказал выйти из самолета командиру, штурману и бортрадисту для прохода в службу «Контрол».

При выходе из самолета членов экипажа окружили замбийские солдаты. Шепеленко в категоричной форме потребовал вызова представителей СССР и Кубы.

Приехавшие представители Аэрофлота и «Кубаны» были явно встревожены инцидентом. Для них это было опасным событием. Членов экипажа приказано было отвезти в военное министерство Замбии, где их ждал министр обороны страны.

Командира Шепеленко посадили отдельно от членов экипажа в «Джип» рядом с шофером. Справа плотно прижался автоматчик. Сзади сидели еще двое. Штурмана Льва Назарова и бортрадиста Евгения Исаева затолкнули в другую автомашину.

Представители авиакомпаний успели сообщить о происшедшем в свои посольства, а командиру шепнули «На все вопросы отвечай «J am sorry» («Извините!»).

Кавалькада из нескольких авто быстро помчалась. Сзади ехавшие генеральные представители Аэрофлота и «Кубаны» начали постепенно отставать. Шепеленко попытался оглянуться, но получил от охранника чувствительный толчок под ребра.

Вьющееся шоссе пыталось спрятаться в густых зарослях тропического леса. В голове мелькнула мысль «Может, это захватчики? Будут требовать выкуп». И одна – еще мрачнее – «Завезут в джунгли, и сожрут. Рожи у солдат – какие-то… нецензурные».

В городе завели в большое здание с часовыми у подъезда. На душе отлегло. Командира посадили у дверей какого-то кабинета под охраной двух автоматчиков. Штурмана и радиста увели в другую комнату.

Пригласили в кабинет, действительно, военного министра. Вместе с Евгением Яковлевичем зашли два военных атташе, СССР и Кубы, успевшие прибыть в Министерство, и два представителя авиакомпаний.

Военный министр Замбии, важно развалившийся в кресле, производил не очень приятное впечатление. Маленький, лысый, с приклеенной хищной улыбкой, вызывал противоречивые чувства.

Он начал резко выкрикивать фразы, что самолет Аэрофлота нарушил воздушное пространство независимой страны Замбия. Иногда у него даже брызгала слюна.

- По закону нашей страны вам грозит суровое наказание!

Постепенно восстановился деловой разговор. На обращенные министром к командиру корабля вопросы Шепеленко отвечал «J am sorry».Так как разговор велся на английском языке, переговоры вели только военные атташе. После 40-минутного разговора инцидент был исчерпан. Правда, министр был удивлен, узнав, что советские пилоты летают под позывными «Кубаны».

Члены экипажа поехали в аэропорт на автомашине советского представителя. Тот, с горькой смешинкой заметил:

- Министр грозился вас упрятать лет на 20. Ничего отсидели бы. А суточные я бы вам начислял регулярно.

Оказалось, что в этом инциденте виноваты кубинские службы, опоздавшие с продлением сока действия дипломатического разрешения.

На самолете пассажиры устроили членам экипажа горячую встречу. Кубинские «коммандос» очень опасались досмотра самолета властями Замбии. Могла бы возникнуть опасная ситуация при обнаружении в грузовых багажниках гражданского самолета несколько тонн кубинского груза.

В салоне в порыве радости крепкие патриоты Кубы подхватили Евгения Яковлевича и минут пять дружно «качали».

После возвращения в Луанду членов экипажа ждал шикарный прием в представительстве «Кубаны». Стол был таким изысканным и разнообразным, что банкет вспоминается до сих пор. Кубинцы восторженно благодарили экипаж Аэрофлота за успешный выход из создавшегося опасного положения.
Вынужденное нарушение
При выполнении рейса Вашингтон-Москва в полете произошел опасный отказ гидросистемы самолета. Следующая посадка по расписанию планировалась в Шенноне. Через два часа полета бортинженер Валерий Романов докладывает:

- Командир, самолетная гидросистема полностью пуста. Жидкость выбило.

От гидросистемы зависят многие системы самолета: и шасси, и тормозные, выпуска-уборки спойлеров. Гидрожидкость использовалась и на другие нужды.

Опасность такого отказа еще в том, что насосы НР-30 сам смазывается гидрожидкостью. При отсутствии смазки 4 мотора через 40 минут заклинит, что приведет к отказу всех основных двигателей самолета. Надеяться на «чудо» при таком отказе с пассажирами на борту – преступное безрассудство. Решение принимается быстро – посадка на аэродроме Гандера. До него 35 минут полета.

Радист принял сводку погоды, которая близка к минимуму командира. Но аэродром был закрыт для приема самолетов. Диспетчер службы движения принял решение командира Шепеленко, и предложил заход на посадку по кратчайшему расстоянию.

На снижении видимость на аэродроме уменьшилась почти до 100 метров. Это ниже всех допусков. Но надо садиться.

Евгений Яковлевич был уверен в своих силах, в способностях экипажа. Возврат или уход на другой аэродром мог привести к тяжелым последствиям.

- Экипаж, будем производить посадку в Гандере!

Решение принято. Решение надо выполнять!

Все члены экипажа сосредоточились на пилотировании самолета. Штурман рассчитал параметры захода на посадку. От пилотов зависела точность их выполнения.

Все, предусмотренные руководством, процедуры выполнялись четко. В таких труднейших условиях успех полета зависит только от слаженности экипажа. В расчетной точке выпустили шасси от аварийной ручки.

Видимость еще уменьшилась. Но и Рубикон пройден. Аналитические возможности сознания Шепеленко выдают постоянный анализ со скоростью новейшего компьютера. В экстремальных ситуациях организм находит новые резервы для своей деятельности. Воля и профессионализм командира корабля создают алгоритм и мобилизуют всех членов экипажа в один процессорный блок.

Ошибки не должно быть. Экипаж - не сапер. В самолете 150 пассажиров.

Самолет продолжает свой опасный, но необходимый десяткам людей, полет в тумане. Скорость полета 280 километров в час. Это 80 метров в секунду! Вертикальная скорость снижения – 5 метров в секунду.

Пилоты в директорном (вручную) режиме пилотируют самолет. Правый пилот Владимир Модин четко выдерживает глиссаду, взяв часть нагрузки на себя, тем самым, давая возможность командиру анализировать ситуацию.

- Высота 100 метров! Земли не видно! – это штурман.

- Высота принятия решения! – С этой высоты командир обязан уйти на второй круг. Это – закон жизни.

- Продолжаем заход! – Евгений Яковлевич спокоен, Экипаж работает. Все верят в решения командира

- Высота 70 метров! 60! 50! – земли и огней подхода не видно.

Представить трудно такие условия полета, такой заход, такую ответственность за решения командира и экипажа, когда за одну секунду лайнер пролетает 80 метров и теряет 5 метров высоты. Разящий удар боксера – 0,2 секунды! А самолет за этот миг уже пролетел 16 метров. Какая скорость мышления и работы сознания! Права на ошибку даже в 0,2 секунды по времени нет.

На высоте 25 метров мелькнули зеленые входные фонари:

- Полоса прямо по курсу! Высота 15 метров!

- Садимся! - и команда: - Всем малый (режим)!

- Касание! – фиксирует штурман.

- Аварийное торможение!

- Есть! – инженер выполняет команду.

Видимость на посадочной полосе метров 100. Командир боковым зрением чуть-чуть видит ограничительные огни полосы. Направление движения самолета выдерживается по приборам. Только под носом самолета просматриваются бетонные плиты посадочной полосы.

Самолет останавливается. Психическая напряженность медленно покидает людей. Не хочется даже говорить. Наконец, немного отдышавшись, члены экипажа возвращаются к своим обязанностям.

Диспетчер молчит, явно пораженный уверенным заходом и посадкой в такой ситуации советского экипажа. Тишина в кабине. Какая звонкая тишина!

Твердый голос командира в эфире вернул всех участников события в действительность:

- Прошу выслать автомашину-тягач для буксирования самолета на место стоянки! – Из-за плохой видимости и невозможности применения тормозов это было необходимым решением.

Это был риск. Но риск оправданный, отрицательные факторы которого были сведены к минимуму спокойствием и слаженностью работы экипажа, твердостью и волей командира.

При осмотре выяснилось, что в микронную трещину лопнувшей трубки выпуска спойлеров гидрожидкость при давлении 240 атмосфер моментально «выбило».

На разборе полетов в отряде наземный инженер попытался, было усомниться в необходимости аварийной посадки в Гандере, но четкие доводы командира Шепеленко развеяли его сомнение.
Прерванный взлет
Однажды при взлете в Вашингтоне на скорости уже 240 км/час загорелось аварийное табло «Пожар в хвостовом отсеке»! Любой пожар, а тем более на воздушном лайнере представляет большую опасность. Все зависит от четких действий экипажа. Включены противопожарные системы. Взлет был немедленно прекращен. По команде бортпроводники за три минуты организовали аварийную эвакуацию пассажиров по надувным желобам.

Пожарные автомобили американской службы прибыли к самолету через 1,5 минуты. Но пожар был потушен силами экипажа.

При осмотре выяснилось, что взорвался один из 4-х бортовых аккумуляторов, размещенных в хвосте. Инженерный центр предложил продолжить полет при трех аккумуляторах, что противоречило техническим требованиям эксплуатации самолета Ил-62.

Удалось из Вашинктона дозвониться в Москву до 210 летного отряда, и попросить доставить в США бортовой аккумулятор. Через сутки рейс в Москву был продолжен.

В Москве инспекция управления пыталась обвинить командира Шепеленко в необоснованной задержке рейса. Разбор состоялся таким резким, что пришлось пригрозить обращением в прокуратуру для установления истины. Его оставили в покое.
Две встречи
В 1998 году командир летного отряда попросил Евгения Яковлевича проверить технику пилотирования и работу в воздух у второго пилота Василия Визгалова. До этого он летал в экипажах с разными командирами, которые о нем отзывались очень осторожно.

Вопрос был поставлен важный. От решения Шепеленко зависела судьба пилота, отдавшего Аэрофлоту немало лет. Моральная ответственность обязывала к взвешенным решениям.

Евгений Яковлевич поставил условие командиру отряда:

- Коли я – последняя инстанция в решении судьбы человека, то мой отзыв должен быть принят и утвержден.

- Согласен. Надеюсь на твой методический опыт.

В первых же полетах Василий заставил усомниться во мнениях тех командиров, с которыми он ранее летал. Шепеленко сразу же разглядел в его работе задатки хорошего пилота. После нескольких совместных полетов новая встреча с командиром отряда.

- Как твое мнение, Евгений Яковлевич?

- Отличный пилот. Просто, ему не давали самостоятельно пилотировать. Его дельные советы игнорировали. Он был закрепощен авторитетом других командиров. Товарищ командир, выполняйте свое слово. Визгалова надо вводить в строй командиром самолета Ил-62. К тому же, он прекрасно знает английский язык.

- Я слово сдержу!

Вскоре с Визгаловым слетал на проверку заместитель командира отряда Марченко П. Подтвердил мнение Евгения Яковлевича. Василий Визгалов был введен в строй по программе командиров кораблей.

Уже несколько лет Василий Визгалов летает командиром на самолете Б-767. Отзывы о нем всех проверяющих отличные.

Вот так, некомпетентное мнение могло бы драматически повлиять на судьбу пилота. Это еще раз подтверждает, что не каждый может заниматься обучением людей.
За время последних лет работы у Евгения Яковлевича произошло несколько интересных встреч. После развала Союза, демократизации общества россияне уже не скрывали своего интереса поближе познакомиться с гражданами других стран, с их жизнью, бытом. Наши люди уже не боялись преследования за неофициальные контакты.

Василий Визгалов однажды в аэропорту Вашингтона познакомил Евгения Яковлевича с пилотом-инструктором авиакомпании «Американ Эйрлайнс» Дейном Даэйром. Дейн много раз бывал в Москве с семьей. Его очень интересовали российские пилоты. Он хотел познакомиться с ними поближе. Билет у него и семьи был постоянный в любой аэропорт мира, куда летали самолеты авиакомпании «Американ Эйрлайнс».

Как-то в Нью-Йорке Дейн пригласил Шепеленко с экипажем к себе в гости. Встреча была интересной для обеих сторон. С тех пор американец часто встречал самолет Шепеленко в аэропортах, посещал российский экипаж в отелях.

Разговоры на темы авиационных проблем сближали двух пилотов. Шепеленко заинтересовался мнением Дейна о сдвиге ветра на посадке. Американский пилот предложил прочитать небольшую лекцию и показать видеокадры для пилотов Аэрофлота. Директор ЦПАП Г.М.Приходченко согласился на это предложение.

В Шереметьево для слушателей УТО была организована такая встреча. В роли переводчика выступала Татьяна Ивановна Шум. Лекция пилота «Американ Эйрлайнс» всем понравилась. В заключение Дейн на тренажере Ил-62 показал методику борьбы с этим опасным явлением в полете. Но окончательное мнение было таково, что в Аэрофлоте пилоты не хуже методически образованы.

Однажды Дейн попросил Евгения Яковлевича:

- Евгений, у меня есть друг. Он бывший военный летчик. Служил на авианосце, и летал близко к районам вашего Дальнего Востока. Сейчас Ник – капитан Б-727. Он горит желанием поближе узнать российских пилотов.

- Нет проблем. Когда?

На очередной эстафете Евгений Яковлевич с бортинженером и штурманом были приглашены Ником в гости. За российскими пилотами Ник приехал на большом «Понтиаке» вместе с семьей. Познакомил их со своей женой, испанкой по происхождению, Люси и двумя детьми. Показал россиянам достопримечательности Чикаго.

Вечером, все усталые, приехали на ужин в загородный дом. Загородное жилище поразило членов экипажа своим богатым убранством, уютом. Нашим и в голову не приходило, что рядовые американские пилоты могут жить в такой роскоши. Все-таки, в США значительно меньше воруют и больше заботятся о благе рабочего человека, своего гражданина великой страны.

Люси, знающая немного русский язык, спросила с хитрой улыбкой:

- Что будут гости пить? Рашен водка? А закусывать? Соленый огурец?

Российские авиаторы удивились превратному мнению американцев о русских людях.

Вечер прошел в теплой обстановке. Ника и Люси удивило, что русские пригубили только чуть-чуть красного вина и попробовали коктейль. Их воспитанность, тактичность понравилась хозяевам.

В 22.00 по местному времени члены экипажа Аэрофлота были в своем отеле, любезно доставленными гостеприимными хозяевами.

Такие неофициальные отношения сближают народы мира, помогают лучше понять друг друга, укрепляют братство всех людей планеты.

Вот такие интересные встречи иногда бывают.
«Не жалею …»
За 40 лет летной жизни пришлось попадать в разные ситуации. Были и отказы радиосвязи. Однажды при полете в зоне интенсивной грозовой деятельности в самый ответственный момент отказал радиолокатор.

Обстановка напряженная. В облаках сильная болтанка. Кругом сверкают молнии. Промедление может привести к непредсказуемым последствиям. Выход напрашивается один – набирать максимальную высоту для выхода из мощно-кучевой облачности.

Полетный вес самолета позволял набрать 12 400 метров. На 12 300 вышли из облачности. Общий вздох облегчения.

Все эпизоды не перечислить. Евгений Яковлевич своим умением точно просчитывать возможные варианты возможного осложнения, принятием твердых командирских решений, своей гражданской позицией всегда подтверждал высокий уровень профессионализма.
Привыкший с юности жить заботами своих товарищей, интересами коллектива, он все годы был в самой гущине общественных событий.

В 80-е годы работал, вот именно работал, а не исполнял, на должности председателя профкома летного отряда. Позже его изберут членом профкома (ШПЛС) управления и членом парткома ЦУМВС до самого упразднения в 1989 году партийных органов.

С училищных времен Шепеленко всегда стоял на своих позициях, помогающих товарищам, работе, делу. Таким он и прошел всю свою активную жизнь

Мечта его детства исполнилась в полном объеме. Он продолжил дело своего геройски погибшего дяди Петра Зосимовича Наумова и двоюродного дяди Анатолия Васильевича Барашкина верно служить авиации.

Племянник Владимир Валентинович летает в Аэрофлоте командиром на самолете А-320. Он – поэт, музыкант, бард, активный общественник.

Второй племянник – инженер.

Как видно, авиационная профессия становится традиционной в семье Шепеленко.

Сын, Игорь Евгеньевич, успешно занимается рекламной деятельностью в престижной фирме.

Его дочь Яна студентка института.

Трудно не сказать, а еще труднее - мало рассказать о том человеке, который всю жизнь был рядом в горе и беде. Кто приносил радость, вселял уверенность, поддерживал во всех начинаниях своего Жени. С 7-го класса они радуют друг друга всю жизнь. Некоторые говорят, что любовь с годами становится привычкой. Так могут сказать люди, обделенные красотой нежных чувств. А любовь с годами расцветает новыми красками, которыми любоваться дано не каждому. Этот человек – прекрасная женщина, добрая жена Татьяна Михайловна.

Сейчас Евгений Яковлевич старается активно проводить свое «пенсионное» время. Кроме дачных работ он находит полезные занятия. Активно участвует в работе ветеранских организаций. Ему нравится встречаться со своими поседевшими коллегами, поговорить, вспомнить славное былое. Память все время возвращает его в ночных снах «полетать», по-новому посмотреть на пережитые эпизоды.

Болячки иногда пытаются побеспокоить. Но не таков Евгений Шепеленко, чтобы поддаваться подкрадывающимся годам. Рядом с ним милая Танюша. Сердце радует внученька Яночка. Иногда между супругами мысленно возникает диалог, которые можно выразить словам поэта Б.Олейника:
«А ты помнишь меня – еще не седого, красивого?

Ведь я тебя помню, как ласточку в полдень».

Глаза удивленные сделались синими – синими:

«Я помню, мой голубь… Я все замечательно помню…»

И глянула так, что пронзило нежданною болью.

«Я знаю, - нахмурился, - горя принес я немало,

И, может быть, с кем-то нашла бы ты лучшую долю.

Прости. Не хотелось – а всякое, правда, бывало…»

Погладила тихо седин серебрящийся холод,

Опять на мгновение, ласточкой став легкокрылой:

«Какой же мне доли желать еще лучше, мой голубь?

Я твой поцелуй самый первый до этой поры не забыла…»
Вот и закончилось мое маленькое повествование о товарище, коллеге Евгении Яковлевиче Шепеленко. Кажется, что я заново пережил новую жизнь. Я на бумаге разделял его чувства, постарался показать и объяснить его поступки. Жизнь каждого человека интересна, и в чем-то достойна подражания.

Главное – сбылась его мечта! Он отдал полжизни служению авиации. Он пронес сквозь годы верность людям, своим принципам, чувству сопричастности к общественным событиям.

Счастья тебе, Рыцарь неба!