Рассказы и небольшие пьесы, вошедшие в эту книгу, касаются разнообразных сторон нашей жизни

Творчество советского писателя-сатирика Викто­ра Ефимовича Ардова (1900—1976) давно известно читателям. В этой книге собраны лучшие его про­изведения, писавшиеся на протяжении многих лет.

Рассказы и небольшие пьесы, вошедшие в эту книгу, касаются разнообразных сторон нашей жизни.

В. Ардову доступны не только злая сатира, но и мягкий юмор. Симпатия к иным персонажам во многих случаях подсказывает писателю забавные, но добрые решения сюжетов, тем, характеров.

О т автора. Эта книга есть древо моего твор­чества, как сказал бы на моем месте писатель про­шлого— XIX, а пожалуй, даже и XVIII столетия. Конечно, формулировочка несколько устарела. Но суть осталась. И потому автор данной книги не только назвал ее словами растительного царства ("Цветочки, ягодки и пр...»), но и разделы книги озаглавил, исходя из определений древесных. Как убедится читатель, в таком единообразии есть своя логика.

А засим прошу перейти к ознакомлению с пер­вым разделом.

Цветочки красноречия

Думали ли Вы когда-нибудь, дорогой читатель, о том, сколь часто и сколь повсеместно всем нам приходится выступать в качестве оратора — на со­браниях и в веселом застолье, при открытии нового объекта местной промышленности и на юбилее, на разборе персонального дела и на свадьбе, и т. д, и т. п.?..

Да, во множестве точек требуется применение навыков красноречия. И потому приспела уже пора, когда должно создать краткий самоучитель ораторского искусства. Вот почему мы решились на этот труд. Только наши образцы красноречия носят, так сказать, негативней отпечаток: мы. показываем здесь, к а к н е н а д о в ы с т у п а т ь.

Надеемся, читатель поймет, что такой метод чем-то даже эффективнее прямого обучения: прошту­дировав наш труд, легче избежать ошибок. А на­ряду с примерами речей, противопоказанных для использования, коими насыщено наше пособие, сами по себе впитываются в сознание будущего оратора — то есть читателя — многие допустимые приемы красноречия. Впрочем, в некоторых слу­чаях виноват не оратор: обстоятельства вынуждают его говорить так, а не иначе. Но обстоятельства тоже надо критиковать, если они того заслужи­вают...

Вот почему мы начинаем книгу именно ЦВЕ­ТОЧКАМИ КРАСНОРЕЧИЯ.

ХОЗЯИН СВОЕГО СЛОВА

(Хочет — дает, хочет — берет обратно)

1. ЕГО РЕЧЬ [СТЕНОГРАММА]

П р е д с е д а т е л ь. Слово имеет прораб нашего строительства товарищ Капелюхов... Давай, Василий Васильевич!

К а п е л ю х о в. Товарищи, разрешите вас заверить, что наше строительство, безусловно, уложится в те са­мые сроки, каковые намечены для нас тем же самым планом. Более того, товарищи: от имени всего нашего коллектива строителей и от себя лично я беру обяза­тельство, которое мы, безусловно, выполним целиком и полностью,— сократить эти сроки на месяц-полтора... В общем, к Первому мая, товарищи, будете переезжать в новые квартиры, товарищи! Вот так. (Аплодисмен­ты.) Мы у себя всё тщательно подсчитали, товарищи, и пришли к заключению, что это — вполне реально, то­варищи! Вопрос только — в расстановке сил, в органи­зации, в правильном снабжении материалами... Но это Уже наша задача, товарищи. Вот так. Я вас прошу го­товиться к Первому мая занять те квартиры и те ком­наты, на которые вам, безусловно, выдадут ордера. Ми­лости просим к нам в ваш дом, товарищи пайщики! (Аплодисменты.)

2. БЕСЕДА С НИМ [БЕЗ СТЕНОГРАФИСТКИ]

— Та-ак... Ну, а вам — что?

— Я насчет дома, товарищ Капелюхов...

— Какого дома?

— Ну, как же!.. Который вы строите... Ведь ско­ро уже Первое мая, Василий Васильевич...

— Ну и что?

— Как «ну и что»?! Вы же слово давали!

— Какое еще слово?

— Ну, как же... на собрании тогда: обещали сдать дом к Первому мая...

— Разве?

— Неужели вы не помните?! Была же стенограмма…

—Кхм... неужели?.. Кхм... да-а... Стенограмма, говорите?.. А что ж, что стенограмма!.. Если у меня, по­нимаете, ни рабочих нет, ни материалов, ни докумен­тации даже приличной — окончательный проект при­слали только на прошлой неделе,— то как я могу закончить — да еще к Первому мая? — смешно!..

— Так вы же сами дали слово, товарищ Капелюхов!!

— «Слово, слово»... Хотел бы я видеть, как бы вы поступили на моем месте...

— Зачем же тогда вы это сделали?!

— Что «сделал»?

— Ну, давали слово...

— Вы же сами говорите: стенографистка была, собрание пайщиков, так всё официально... Как же не дать?..

— Тогда надо его держать!

— Что держать?

— Да слово же? Ваше слово! К Первому мая достро...

— Слушайте, что вы — маленький, что ли?.. Как я могу к Первому мая, когда у меня рабочих отняли на другой объект?! И потом: одного ордера на цемент, например, реализовать не удалось, чертежи мне при­слали только на той...

— Только на прошлой неделе. Вы это уже говорили. Я знаю.

— Ну, и я знаю все, что вы говорили и будете говорить. Пока, значит. Если я буду тратить время на разговоры, я и к октябрю стройку не сдам. Вот так. Желаю, так сказать...

3. РЕЧЬ ЕГО ЖЕ [СТЕНОГРАММА]

П р е д с е д а т е л ь. Послушаем, может, Капелюхова?.. Василий Васильевич, будешь говорить?

К а п е л ю х о в. Если позволите — два словечка... Товарищи, нас тут крепенько покритиковали за что?— за опоздание по срокам. И правильно критиковали! — надо сказать. Не буду здесь, понимаете ли, ссылаться на объективные причины — на ту же недохватку ра­бочей силы, на отсутствие материалов, например того же цемента, или даже на запоздание проектных чер­тежей... Это все товарищей будущих жильцов не ка­сается!.. За эти дела только у меня одного шея трещит. Вот так. Но я уполномочен сказать от лица нашего коллектива и от себя лично, что мы допущенные от­ставания, безусловно, исправим! Вот так. К Новому году готовьте ордера, товарищи, въезжайте, осваивай­те свою жилплощадь и так далее... (Аплодисменты). Коллектив строителей, возглавляемый мною, заверяет вас, товарищи, что мы отдадим все наши силы — че­му?— именно окончанию строительства к новому бюд­жетному и общегражданскому году. Вот так, товари­щи! (Аплодисменты.)

4. БЕСЕДА С НИМ ЖЕ [БЕЗ СТЕНОГРАФИСТКИ]

— А вот уже и Новый год прошел, Василий Васильевич...

— Ну и черт с ним... нашел о чем жалеть...

— Нет, я не в этом смысле... Я — насчет того, что вы обещали сдать дом к Новому году как раз...

— Да? Обещал? Ну что ж, принимайте, если хо­тите...

— Что же тут принимать?! У вас даже между­этажные перекрытия толком не готовы...

— А я вас не тороплю. Не хотите жить с такими недоперекрытиями,— не принимайте...

— Вы, наверное, смеетесь, товарищ Капелюхов! Са­ми даете торжественные обещания, а сами…

— Вас что, собственно, беспокоит? Что торжественное или — что обещание?

— Позвольте, ну нельзя же так, на самом деле... Вы второй раз уже даете слово...

— И еще пять раз дам, если понадобится. Что же я, из-за вас буду себе стенограмму портить? Эта сте­нограмма, если хотите знать, может пойти наверх. Там прочитают — увидят, что Капелюхов умеет себя
вести на собраниях. Вот так.

— А дом?

— Что ж дом... Дом мы, безусловно, когда-нибудь достроим. У нас в тресте не один только ваш домиш­ко строится. Это вы тоже учтите!

— Но согласитесь, что...

— Не соглашусь. Я не знаю, что вы там конкретно хотите сказать, но с вашей точкой зрения я все равно не соглашусь ни в коем случае! Вот так. Честь имею!

5. РЕЧЬ, РАЗУМЕЕТСЯ, ЕГО ЖЕ [И, РАЗУМЕЕТСЯ, ПОД СТЕНОГРАММУ]

К а п е л ю х о в. Ну, что говорить, товарищи, кри­тиковали нас сегодня крепенько. И теперь я вот под­считал: как же нам быть, чтобы как-то все-таки уско­рить сдачу этого пресловутого дома?.. И я думаю, что будет очень полезно в смысле темпов, если вы — имен­но вы, заказчики, а не мы, строители,— попросите, чтобы нам скорее дали государственную комиссию по приемке здания. Иной раз бывает, что на несколько месяцев отсрочивается сдача дома — из-за чего? — именно из-за того факта, что нет приемочной комиссии. А будет комиссия—мы ее не задержим. Это я вам могу торжественно обещать от лица, ну, и так далее... Вот так. Будет комиссия — будет дом, товарищи! (Жид­кие аплодисменты; громкие вздохи.)

6. РЕЧЬ ЕГО [НО БЕЗ СТЕНОГРАФИСТКИ]

— Товарищи, слушайте, ну, пойдите нам навстре­чу... И даже не нам,— при чем здесь мы? — пойдите навстречу людям, которые уже четвертый год ждут не дождутся нового дома. Вы походите по тем жилищам, где они, так сказать, ютятся, послушайте, что они гово­рят, чем дышат... Им наш дом нужен как воздух... А вы безжалостно оттягиваете их вселение — из-за че­го? — из-за каких-то мелких недоделок...

— Хороша «мелкая недоделка»! Водопровод не подключен!

— Так разве ж это наша вина, что в Горводопроводе сидят сплошные крючкотворы'?.. Они прицепляются черт знает к каким мелочам... Ну, давайте так: вы нам — актик о приемке, а мы вам — обязательство
все недоделочки закончить, ну... ну, в два месяца…, ну, в месяц... Договорились?.. А то ведь можно будет к вам привести делегацию от будущих жильцов, ко­торые, так сказать, сами вас попросят... Что? Уточнить обязательство? А вы нам продиктуйте текст, какой вас устраивает. Пожалуйста!.. В чем дело?.. Мы даем слово, что точно в указанные сроки все недоделки...

7. РЕЧЬ [СТЕНОГРАММА]

К а п е л ю х о в. Что ж, товарищи, приходится при­знать, что критиковали нас тут правильно. Это куда же годится, что люди давно живут в доме, а наряду с этим имеют место такие недоделки? Никуда это не годится!.. Но сейчас у нас нет возможности останав­ливаться на тех же самых недоделках. Сейчас перед нами стоит задача своевременно и качественно достро­ить корпус номер два. Вот об этом я хочу сказать. От имени коллектива строителей и от своего лично даю обязательство к Октябрьским праздникам закончить постройку корпуса номер два...

Г о л о с с м е с т а. А как же все-таки будет с недо­делками в нашем корпусе?

К а п е л ю х о в. Когда вы говорили, я вам не ме­шал? Да? И вас попрошу не перебивать. Вот так. Зна­чит, к Октябрьским праздникам мы, безусловно, цели­ком и полностью закончим новый корпус... (Частичные аплодисменты: аплодируют только будущие жильцы второго корпуса.) Мы у себя все тщательно подсчитали и пришли к выводам, что такой срок — вполне реаль­ный, товарищи. Вполне реальный! (Такие же аплодисменты.) Прошу товарищей готовиться к тому, что на праздники уже можно будет въезжать в квартиры, ко­торые мы достроим на все сто процентов, товарищи!.. (Бурные аплодисменты, перебиваемые глубокими вздо­хами жильцов первого корпуса.)

8. БЕСЕДА С НИМ [БЕЗ СТЕНОГРАФИСТКИ]

Смотрите пункт второй настоящей записи. Затем пункт третий. Затем—пункт четвертый. И так далее до тех пор, пока не догадаются этого мастера «обеща­ний под стенограмму» снять с данной работы...

ПОСОБИЕ ДЛЯ ОРАТОРОВ

Как известно, у нас широко распространены раз­личные совещания, заседания, собрания и т. д. Поэто­му каждый товарищ должен уметь при случае высту­пить и произнести соответствующую речь. И назрела уже необходимость издать пособие для начинающих ораторов. Мы попробовали составить такой труд.

В нашем пособии мы даем образцы выступлений, которые неуместны или мало подходят к тем обстоя­тельствам, в коих произносятся. Зачем мы это делаем? Исключительно для того, чтобы на этих конкретных примерах наглядно показать читателям, сколь важное значение при публичных выступлениях имеют тактич­ность оратора, знание обстановки и прочие предпосыл­ки и компоненты той или другой речи.

ОТЧЕТНЫЙ ДОКЛАД С ДЫМОВОЙ ЗАВЕСОЙ

Допустим, вам предстоит отчитываться в работе, достижения которой невелики или вовсе отсутствуют. Как тут быть? Очень просто: подымайте вопрос на та­кую принципиальную высоту, чтобы этого вопроса и видно не было на такой головокружительной высоте. Примерно так:

— Товарищи, прежде чем отчитываться в моей ра­боте заведующего баней номер восемь, я должен кратенько остановиться на том положении, которое за­нимали бани до революции. Всем нам, товарищи, из­вестно, что баня задыхалась в условиях проклятого прошлого. Она задыхалась в собственном паре и была оторвана от широких трудящихся масс.

Многие из нас, товарищи, впервые вымылись толь­ко после революции! А с другой стороны, дворянские и купеческие бани, они, товарищи, были в распоряже­нии шайки эксплуататоров, и эта шайка не подпу­скала к своим шайкам широкие массы!

Лучше всего условия царизма рисуются в таких цифрах: на каждую моющуюся человеко-единицу до семнадцатого года приходилось по ноль целых ноль-ноль семь мочалко-часов и семь целых ноль три шайко-веников. Пропадаемость белья в предбанниках со­ставляла ноль запятая шесть кальсоно-носков на чело­века.

(И т. д. и т. д.— с таким расчетом, чтобы из отпу­щенного на доклад времени осталось не более тридца­ти секунд.)

— Теперь, товарищи, я закругляюсь и перехожу собственно к работе бани номер восемь. Что? Мое вре­мя истекло? Ай-ай-ай, как досадно! Ну что ж, до дру­гого раза, товарищи!.. Ай-ай-ай!..

РЕЧУШКА НА СКОРУЮ РУКУ ПО ПОРУЧЕНИЮ МЕСТКОМА

Как известно, отдельные низовые профсоюзные ор­ганизации на сегодняшний день мало знакомы с тру­дящимися, которых они объединяют. И вот, следст­венно, в дом приходит по поручению профкома ора­тор, а к кому он пришел и зачем он пришел,— он толком не знает и вследствие этого говорит пример­но так:

— Товарищи, от имени местного комитета работ­ников колбасного треста «Кишка тонка» я склоняю знамена перед безвременно усопшим това... Как не усоп? Наверное не усоп? Что же у вас происходит? Свадьба? Так в чем же дело? Пожалуйста!.. От име­ни месткома могу только сказать, что все мы радуем­ся этому браку вместе с дорогим нам Феоктистом Семеновичем Пичу... Не Феоктист?.. И даже не Семено­вич? Как же зовут жениха?.. Ага!.. Так в чем же де­ло?! Пожалуйста!.. Ермолай Карпович Подтяжкин до­рог всем нам как работник и как человек. Поэтому от имени месткома желаю ему и его супруге благопо­лучия и по крайней мере троих детей... Что? Есть? Де­ти уже есть? Откуда же дети, когда сегодня свадьба у них?! Ах, это они только регистрировали брак сего­дня? Поздновато, поздновато — через семь-то лет!.. Но в чем же дело? — пускай так... Наш местком, который предоставил новорегистрированным супругам эту ком­нату, вероятно, когда узнает, что имеются дети, пой­дет им еще раз навстречу и... Как то есть две комнаты? Откуда же у них вторая комната?.. Да это какой номер квартиры? Номер семь?! А мне нужна квартира номер девять, а не семь!.. То-то смотрю: ничего не совпадает! Пичугин— не Пичугин, свадьба какая-то... Дети отку­да-то... Ну, я пойду... Может быть, еще застану там гражданскую панихиду... Так, значит, от имени местко­ма пока, товарищи, пока!

УКЛОНЕНИЕ ОТ ТЕМЫ

Бывает иногда так, что оратор знает, где и для че­го он выступает. Но его, как говорится, «заносит»: вместо высказываний на основную тему, которых от него ждут, он постепенно сползает к проблеме, может быть и актуальной, имеющей право на обсуждение, од­нако лежащей вне задач данного собрания.

Как пример такого уклонения в сторону мы при­водим речь на обсуждении спектакля в одном театре. Эту речь произнес заведующий буфетом — тем самым буфетом, который обслуживает зрителей. Вот дослов­ный текст речи:

— Разрешите мне от лица нашей точки, так ска­зать, проздравить. Мы очень рады, что при на­шем буфете такой организовался симпатичный театр. И ассортимент у вас,— ну, программа, или, как там го­ворится, номерья,— вполне, как сказать, на уровне прейскуранта.

Но теперь я хочу задать вопрос: как оно дальше бу­дет с кладовкой?.. Да, да, обыкновенная, знаете ли, наша кладовая, где продукты... Значит, продукт у нас для буфета завозится каждодневно. И как, например, антракт, то сейчас зрители кидаются — куда? — ясно, к нашей стойке. Также и сегодняшний день... Я же сам наблюдал: вон гражданка из четвертого ряда съела два пирожных. При ней товарищ, что сидит от нее сбоку, позволил себе бутылку пива плюс бутерброд,— так?.. А знаете, чем это грозит при нашей кладовке?! Нет, это я один знаю!.. Более того: вон с краю сидит това­рищ, который даже скушал севрюгу — в смысле пор­ционно, горячего копчения... А как я могу ручаться за данную севрюгу?! Теперь уже только вскрытие может нам показать: была ли она свежая!.. Про разные поста­новочки и номерья эти имеете привычку рассуждать, а под носом у себя ничего не видите!.. А санинспекция и обратно торготдел — они никаких певиц или там тан­цев не знают, они спрашивают исключительно с меня! Я уже два раза штраф платил, и дураков больше нет! Если продукты и дальше будут тухнуть такими тем­пами, то знаете за это куда можно попасть?.. А я для вас ваньку валять не мальчик! Ну, и вот!.. Ясно?!

РЕЦЕНЗИЯ ПЕРЕСТРАХОВЩИКА

Достаточно часто в наши дни обсуждаются произ­ведения литературы и искусства — даже в кругах и организациях, по сути своей далеких от процессов созидания подобных произведений. Естественно, что возникла большая нужда в образцах для речей, тракту­ющих вопросы и творения искусства и литературы. На­ибольший спрос, само собою разумеется, имеют советы и заготовки для высказываний п е р е с т р а х о в о ч ­н о г о х а р а к т е р а. Всегда ли оратор, выступающий на дискуссии по творческим проблемам, желает быть искренним? Всегда ли это полезно для него лично и для окружающих? Ясно, что не всегда...

Поэтому из образцов критического выступления мы приводим эталон для обсуждения перестраховоч­ного:

— Сегодня, товарищи, мы слушали певца, о кото­ром можно сказать, что он принадлежит к числу луч­ших исполнителей вокального жанра в нашей стране, но, к сожалению, занимает среди этой славной когорты одно из последних мест. У нашего артиста — прекрас­ный голос, которым он — увы! — еще плохо владеет. Особенно хорошо звучат у него верха, но порой и в зтом регистре вырываются фальшивые ноты и даже хрипы. Haш певец обладает редкой теперь итальянской вокальной школой «бельканто», хотя полностью осво­ить все богатство этой системы ему не удалось.

Лучше всего удаются нашему певцу нежные лири­ческие вещи, оставляющие, правда, зрителей холод­ными, ибо он не умеет исполнять их до конца прочув­ствованно... Силён также певец и в бурных, темпера­ментных местах своего репертуара, но проводит их без особого волнения. Надо прямо сказать: да, певец имеет собственную индивидуальную манеру, что, как известно, особенно ценится в любом искусстве! Нель­зя, однако, не отметить, что его манера страдает от­сутствием своеобразия и оригинальности.

Я считаю своим долгом прямо в лицо артисту ска­зать мои нелицеприятные суждения, которые, я на­деюсь, помогут ему самому разобраться в своих до­стоинствах и недостатках. А кто же не знает, как это важно для каждого творческого работника?..

Как легко увидит наш читатель, подобный текст речи может послужить также и содержанием пись­менного или печатного отзыва о явлении искусства, трактуемого здесь.

ОРАТОР ГОВОРИТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ХОЧЕТ

Внимательные наблюдатели, вероятно, давно уже отметили, что случается и так: тот или иной оратор сообщает слушателям словно бы больше, нежели ему хотелось сообщить, Чаще подобные добавки возника­ют помимо воли говорящего. Случается даже, что эти дополнения идут во вред самому оратору: они делают­ся как бы самоопровержениями.

Но не исключены и такие положения, когда ора­тор сознательно добавляет в виде якобы нечаянных оговорок многое такое, о чем высказываться прямо он не желает. Тут имеет место притворство, более или менее скрытое (по воле говорящего). Мы приводим небольшую речь также и в этой манере, причем пред­лагаем читателям разгадать самим: нечаянно или на­рочно запинается и путает свои мысли данный вы­ступающий?..

— Товарищи, я не хотел говорить, потому что я не умею говорить и мне не надо говорить; но я дол­жен говорить, потому что я не могу не говорить и. мне необходимо говорить, хотя я отвык говорить и боюсь говорить... Товарищи! Все мы счастливы пиро­вать на свадьбе нашего дорогого директора. Вот он сидит — наш старый директор магазина — рядом со своей молодой женой... То есть я не то хочу сказать, что он для нее старый... Он, наоборот, молодой. Мож­но сказать: он еще щенок... то есть не щенок, конеч­но, а уже кобель... То есть не в том смысле кобель, что только об этом и думает, а... гм... нда... ну, в общем, лучшего жениха наша новобрачная и не могла бы себе сыскать... То есть не в том смысле, что она их искала все время, а в том только смысле, что он сам на нее наскочил... то есть набежал… в общем — налетел... Вокруг только и видишь, что вместо счастливого бра­ка получается один только брак... То есть я не в том смысле, что у них тоже брак выйдет с брачком... Бра­чок— он, безусловно, есть, но — где? — у нас в мага­зине. А в доме у себя наш директор ни за что не позволит этого, дома у него — все самое дорогое и све­жее, как все равно его жена свежая... вообще моло­дая... Даже надо удивляться, что новобрачная супру­га — эта замечательная, выдающаяся женщина — до сих пор почему-то не имела достойных себя женихов... То есть как раз сейчас она их заимела в лице нашего директора... То есть не их, а его одного... пока... И ди­ректор тоже заимел в ее лице подругу, с которой он будет вить себе гнездышко, которого ему так не хва­тало, хотя он как раз умеет хватать, и с такой ловко­стью... Нет, я только хочу сказать, что теперь наш до­рогой директор обрел наконец свое гнездышко, куда он будет носить и таскать... нет, не из нашего только магазина таскать, а из других — тоже... То есть я не то хотел сказать, что он таскает в смысле расхищает, но и в смысле покупает... Деньги-то у него, как мы знаем, есть, и немалые... Но он и сам не малый... Ну, не ребенок, чтобы зря разбрасывать деньги, когда мож­но бесплатно или там в порядке обмена... И менять он, слава богу, умеет... Нет, нет, я не о том, что он, допустим, менял жен чересчур часто... Да он и не так уже часто их менял: каких-нибудь четыре жены за три года — это же чистые пустяки по сравнению с тем, как он меняет товары и даже документы... Нет, не только документы по отчетности, аив своем лич­ном деле тоже... Товарищи, я, кажется, говорю лич­ное... то есть лишнее, а еще не сказал самого необ­ходимого. Я хочу сказать: вот он сидит теперь перед нами, наш замечательный, расхитительный... то есть наш восхитительный директор… вот он сидит... Нет, не в том смысле, что он сидит, потому что его поса­дили... Сегодня даже нет посаженого отца, и жених по­ка что тоже еще не посаженный... А его и не посадят, пока не пойма... то есть не поймут, какой он орел!.. Нет, не в смысле стервятник он есть орел, а в смысле широты размаха крыльев и там когтей, клюва... Он как начнет долбить, так будьте уверены: додолбит ко­го хочешь... пока его самого не долбанут как следует!.. То есть, простите: это не его долбанули, а я долбанул лишнее и потому наговорил здесь тоже лиш... нет, по­жалуй, самое нужное я сказал... в общем, я почти все сказал: что хотел сказать, я сказал, и что не хотел го­ворить— тоже сказал... Я извиняюсь.