скачать doc Бердяев Н.А. (1874 – 1948) Смысл истории В предисловии к своей книге Бердяев уведомляет читателя, что построение религиозной философии истории есть призвание русской философии, ибо самобытная философская русская мысль обращена к эсхатологической проблеме. И Н.А. Бердяев и реализует это призвание, написав книгу на основе лекций, прочитанных им в 1919-1920 гг. в Москве. Но не только это принуждает его обратиться к теме философии истории. Одна из существеннейших причин та, что Россия и Европа, весь мир, по мнению Бердяева, вступили в катастрофический период развития, живут в рамках грандиозного исторического перелома, когда весь темп исторического развития меняется. Приступив к теме философии истории, Бердяев предлагает предварительно разобраться с тем, что есть "историческое", т.е. необходимо выяснить сущность исторического. Разбирая этот вопрос, он рассматривает различные периоды понимания "исторического", которые ведут к необходимости познать существо "исторического" как некой особой реальности, как особого объекта, неразложимого на другие объекты, материальные или духовные. Но затем, вдруг, начинаются интересные превращения. Мы неожиданно узнаем, что историческое познание – это один из путей познания духовной действительности, а философия истории, имея своей задачей судьбу человека, есть наука о духе и млеет дело с конкретной духовной действительностью. И таким образом получается, что историческая действительность – это особая и высшая духовная действительность. Материальный фактор, действующий в исторической действительности, имеет духовную основу и, в конечном счете, является духовной силой. И если нельзя развалить историческую действительность на два объекта, материальный и духовный, ибо она есть особая реальность, то можно свести все к одному – к духовному. Но как это возможно? – спросим мы. И ответ довольно прост: "путь, по которому нужно идти и на котором можно построить истинную философию истории, есть путь глубокого тождества между моей исторической судьбой и судьбой человечества, так глубоко родной мне. В судьбе человечества я должен опознать мою родную судьбу и в моей судьбе я должен опознать историческую судьбу. Только таким путем можно приблизиться к внутренней тайне "исторического", открыть величайшие духовные судьбы человечества". Все просто и бесхитростно. Я из моих переживаний и настроений творю сущность "исторического" и только так возможно подлинно "историческое". Интересно здесь еще одно обстоятельство. "Все подлинно историческое, – пишет Бердяев, – имеет индивидуальный и конкретный характер. ...мы в исторической действительности имеем дело с конкретным и индивидуальным". А "настоящий путь философии истории есть путь к установлению тождества между человеком и историей, между судьбой человека и метафизикой истории". Следовательно, и человек должен быть конкретно-историческим, уникальным и индивидуальным. И в данном случае это Бердяев Н.А. Таким образом, устанавливается тождество между Бердяевым и историей, между судьбой Бердяева и метафизикой истории. Установление такого тождества, очевидно, и позволяет Бердяеву заявить, что "историческое познание и философия направлены в сущности не на эмпирическое, – они имеют своим объектом загробное существование. Подобно тому, как есть загробный мир, когда говорят об индивидуальном существовании, точно так же, когда мы обращаемся к великому историческому прошлому, это есть обращение к потустороннему миру... И философия истории есть философия не эмпирической действительности, а философия миров загробных". Исследуя дальше сущность исторического и связь исторического с метафизическим, Бердяев заявляет, что история есть миф, а не эмпирическая данность. А миф – это уже иная реальность, нежели чем объективная эмпирическая данность. Миф сохраняется в народной памяти и, следовательно, историческое познание есть припоминание, как это было представлено еще Платоном. Бердяев пишет: "Поистине всякое проникновение в великую историческую эпоху тогда лишь плодотворно, тогда есть подлинное познание, когда оно есть внутреннее припоминание, внутренняя память всего ваянного, совершившегося в истории человечества, отождествление того, что совершается внутри, в самой глубине духа познающего, с тем, что было когда-то в истории, в разные исторические эпохи". "История дана нам не извне, а изнутри, и мы, в конце концов, воспринимая историю, конструируем ее в большой зависимости и большой связи с внутренним состоянием нашего познания, внутренней его широтой и внутренней его глубиной". Здесь мы сталкиваемся с некоторыми проблемами методологии познания истории, о которых немного и поговорим. Позиция Бердяева как философа истории вырастает, во-первых, на почве христианской теологии и, во-вторых, на почве метода, разработанного Вильгельмом Дильтеем (1883 – 1911). Итак, разберемся с первой позицией. Христианская теология традиционно исходит из "несовершенства" истории. Поскольку в реальной земной жизни, земной истории человек не может найти спасения, то неверно было бы сводить весь мир к земной истории, утверждают теологи. История должна истолковываться с позиций, отличных от собственно исторических. Поэтому в мирской истории нужно искать иную историю – историю спасения. Мирская история получает свою однозначную интерпретацию лишь с позиций "страшного суда". Мир в целом выходит за пределы простого, настоящего и будущего, земной истории: как целое он не есть во времени. Соответственно и человек, хотя он и осознает свою историчность, временный характер своего существования, он связан с историей свободного духа, а значит, и вечного Бога. И здесь происходит подмена реального движения истории, движением некоего духа. Предлагается принять на веру существование особой природы человека, выходящей за пределы его реальной историчности. Таким образом, акцент делается на духовном слое истории, определяющем ее основу и смысл. Второе основание, о котором мы говорили – это методология Вильгельма Дильтея. Вильгельм Дильтей разработал метод "понимания" как непосредственного постижения некоторой душевно-духовной целостности (целостного переживания). Понимание, интуитивное проникновение одной "жизни" в другую Дильтей противопоставляет методу объяснения, который применяется в естественных науках, имеющими дело с внешним опытом и конструирующих свой предмет с помощью рассудка. Несколько ранее Дильтей использовал метод интроспекции (самонаблюдения) и разработал теорию "сопереживания", "вживания", "вчувствования" как средства интерпретация культуры прошлого. Сама же история для Дильтея выступает как средство для постижения вечной человеческой души, ее своеобразного единства с универсумом и история теперь выглядит как раскрытие измерений человеческой души в ее внутренней расщепленности и противоречивости. Согласно Дильтею, интерпретация истории должна дать ответ на самый большой и общий вопрос и именно философский вопрос, а именно определить направление духовной внутренней гармонии человека, смысл его жизни и пути достижения свободы. Для достижения свободы и внутренней гармонии необходимо проникнуть в суть истории. Здесь совершенно очевидно, что суть истории, если следовать логике Дильтея, нельзя постигнуть из ее объективного анализа. История служит лишь определенным материалом, из которого производится отбор того, что может послужить предпосылкой для проникновения в скрытый смысл истории. Здесь уже заранее предполагается, что этот скрытый смысл действительно существует и поэтому философ устремляется к истории с уже имеющимся намерением обнаружить его. Но поскольку объективные факты сами по себе не обнаруживают в истории этого скрытого смысла, то и встает вопрос об их особом толковании, об их понимании. Факт истории оказывается понятным лишь тогда, когда он соотнесен с определенными субъективными процессами, с духовными измерениями, которые рассматриваются как историческое воплощение определенных типов мировоззрений. Таким образом, речь идет о попытке толкования истории через посредство типов мировоззрения, их определяющего воздействия на историю. Психологическая интерпретация истории есть не что иное, как универсализация сознания определенного типа. Кабинетный философ видит в себе универсального человека, что мы и имеем в случае с Бердяевым, тогда как в действительности он выступает как индивид, пропагандирующий себя в качестве универсального человека, универсального исторического человека. Рассматривать психологическую интерпретацию истории в качестве исчерпывающей ее объективной интерпретации означало бы впасть в иллюзию. На самом даче простое воспроизведение субъективного взгляда исторически определенного индивида на самого себя превращает объективный материал истории лишь в средство, которое призвано подкрепить иллюзию исторической универсальности субъективного мира индивида. Как только субъект представляет себя средоточием основных детерминант истории, а стало быть, универсальным историческим субъектом, он тотчас же оказывается вне ее действительных временных, причинных связей и зависимостей. Так что говорить здесь об объективной сущности истории вообще бессмысленно. Но вернемся к концепции Н.А. Бердяева. Возникновение идеи исторического он связывает с мессианской идеей разработанной в иудаизме. В отличие от древних греков, мысливших мир как завершенный и гармонический космос, в котором все повторяется и все находится в вечном круговороте, евреи отвергают круговорот. Еврейское сознание всегда было обращено к грядущему, к будущему: это напряженное ожидание какого-то великого события, разрешающего судьбы народов, судьбу Израиля. Отсюда и связывается философия истории с эсхатологией. Без идеи исторического завершения нет восприятия истории, т.к. движение без перспективы конца не имеет ни внутреннего плана, ни внутреннего смысла. И история, по Бердяеву, есть свершение, имеющее внутренний смысл, некая мистерия, имеющая начало и конец, свой центр, свое связанное одно с другим действие, история идет к факту – явлению Христа и идет от факта – явления Христа. Именно христианство преодолевает идею античного круговорота, признав общую конечную цель человечества. Теперь становится уже совершенно ясно, что история предполагает Богочеловечество. Сам характер религиозного и исторического процесса предполагает, по Бердяеву, глубочайшее столкновение и взаимодействие Божества и человека, Божественного промысла, Божественного фатума, Божественной необходимости и неизъяснимой таинственной человеческой свободы. Свободу же он понимает как иррациональное начало человеческой жизни. И именно в христианском сознания раскрывается свобода зла, без которой нельзя ни постигнуть, ни воспринять исторического процесса. Ибо если бы не было свободы зла, связанного с основными началами человеческой жизни, если бы не было этого темного начала, – пишет Бердяев, – то не было бы и истории. Свобода есть метафизическая первооснова истории. А отсюда следует, что человеческая судьба по сути своей не только земная, но и небесная, не только историческая, но и метафизическая судьба, не только человеческая, но и Божественная судьба, не только человеческая драма, но и Божественная драма. Таким образом, а историческом процессе соединяется временное и вечное, историческое и метафизическое, соединяется история земная и небесная. А что же понимать под небесной историей? Это не что иное, как глубины внутренней жизни духа, где и предопределяется история земная. Вывод отсюда весьма прост: земная судьба предопределяется небесной, в небесной жизни свершаются трагедия просветления и избавления через Божественные страсти, трагедия, которой определяется процесс просветления в истории мира. В свете двух историй – небесной и земной – история воспринимается теперь как трагедия, как драма. Это драма соотношений между человеком и Богом. И поскольку история – это откровение Бога человеку и ответное откровение человека Богу, постольку она и есть такая страшная и сложная трагедия. Бог захотел человека, т.е. захотел свободной любви его, а это и есть основание и основная тема истории, это и есть тема всемирно исторической судьбы. В свете всего выше сказанного, Бердяев делает вывод, что в истории происходит сложное взаимодействие трех начал: начала необходимости (как природная необходимость), начала свободы и начала Божественной благодати. Именно соотношение этих трех начал и определяет всю сложность исторической судьбы человека. Именно эти начала и есть, в конечном счете, первоначальные метафизические силы, действующие в истории. Если все это изложить кратко, то получается следующее: "Человек есть дитя Божье, претерпевающее трагическую судьбу в мире, в котором есть процесс ниспадения и процесс развития, потому что в основе этой судьбы, в самих ее источниках, лежит первородная свобода, которой дитя Божье было наделено. Эта свобода, которой наделен человек, как дитя Божье, потому и явилась источником его судьбы, трагизма истории, со всеми конфликтами и ужасами, что свобода по самому существу своему, предполагает не только свободу добра, но и зла... Мировой процесс и исторический процесс существуют потому, что в основе заложена свобода добра и зла, свобода отпадения от источника высшей Божественной жизни, свобода возвращения и прихождения к ней. Эта свобода зла и есть настоящая основа истории". И что же дальше? Вполне уместный вопрос. И Бердяев дает вполне однозначный ответ. "Я мыслю эту новую эру как раскрывающую два пути перед человеком. На вершине истории происходит окончательное раздвоение. Человек волен пойти путем самоподчинения себя высшим божественным началам жизни и на этой почве укрепить свою человеческую личность и волен подчинить себя и поработить себя другим, не божественным и не человеческим, а злым и сверхчеловеческим началам?... Бог вдет от человека свободного дерзновенного творчества. Но в исторической судьбе человека, в конкретной человеческой истории, постоянно происходят срывы с пути свободы на пути принуждения и необходимости. ... На этом развивается драма истории с ее постоянной борьбой начала свободы и начала принуждения и постоянным переходом от одного начала к другому... В грядущем предстоит небывалая борьба добра и зла, Бога и дьявола, света и тьмы. Смысл истории заключается в раскрытии этих противоположных начал, в их противоборстве и окончательном трагическом столкновении одного и другого начала... Вся метафизика истории ... ведет к сознанию неизбежного конца истории. ... Судьба человека, которая летит в основе истории, предполагает сверхисторическую цель, сверхисторический процесс, сверхисторичекое разрешение судьбы истории в ином, вечном времени. Земная история вновь должна войти в небесную историю, должны исчезнуть грани, отделяющие мир посюсторонний от мира потустороннего...". |