скачать doc
Е.А.Савина
17.04.99
ЛЮБОВЬ И ВОСКРЕСЕНИЕ
Сегодня я буду рассказывать Вам, начну рассказывать Вам о том, что такое любовь и Пасха. Это будет рассказ, состоящий из нескольких лекций. Я понимаю, насколько я недостаточна в этом и насколько спутан будет мой рассказ, но я буду делать то, что я могу... Поэтому простите мне эти недостаточности мои, я надеюсь, что что-то новое Вы услышите для себя.
В прошлый раз мы остановились на страстной седмице, на страдании и крестной смерти Христа. Сейчас хочу вам сослаться на очень уважаемого мною автора - это митрополит Антоний, Сурожский. О том, как восприняли воскресение и спасительную весть ученики Его. Потому, что это некий образец для нас, призыв к нам. Рано утром в воскресенье Мария Магдалина - ученица Христа, которая была с Ним все последнее время, пришла к гробу, не веря тому, что воскресение возможно. Смотрите, уже были жены-мироносицы, которые шли и сообщали, что Христос воскрес, но почему-то она опять идет ко гробу, быть может она не слышала этой вести, спустя несколько часов после того как жены-мироносицы были у Его гроба, она опять там. И вот погруженная в горе, среди этой славы, окутанная тьмой, среди сияния воскресения, она у гроба. И она так погружена в эту тьму, что она не видит света, она не видит сияния, она не видит ангелов, есть только свое собственное горе: неизбывное, безнадежное. И она слышит голос: «Что ты плачешь женщина? Что ты ищешь?» Она думает, что это садовник, и не узнает этого голоса, не поднимает глаз, она по-прежнему погружена в свое горе и отвечает: «Взяли Господа моего и не знаю, куда положили Его». Она отворачивается от Того, который говорит ей эти слова, она не верит, что Он может что-то сделать для ее горя. Как часто это бывает с нами! Будучи погруженными вот в это свое отчаяние мы не видим той вести, которая к нам пришла. И когда она отворачивается от Ангела-благовестника, она оказывается лицом к лицу с воскресшим Господом. Она, не понимая, с кем она разговаривает, спрашивает: «Куда ты дел Его? Не нашла я тело Господа моего! Куда ты Его дел, куда ты положил это тело? Все, что теперь у меня осталось от вечной жизни, в которую я верила?»- спрашивает она как бы садовника. И тогда Христос говорит ей одно слово, которое переворачивает в ней все, говорит ей : «Мария». Он просто называет ее так, что все встает на свои места. Она столько раз слышала этот голос. Она узнает это в том, как он назвал ее по имени и тогда это доносится до ее сердца, отзывается в сердце. И тогда ей уже все остальное не важно. Она просто падает перед ним на колени и говорит: «Учитель! Он жив!» И она бы прикоснулась к Нему, она бы вновь обрела Его в этот момент. И Он говорит: «Не прикасайся ко мне, еще время не пришло, но ты иди, иди ты первая, которая увидела, потому, что сердцем сумела услышать, что Я есть! Услышать то, что глаза еще не могут показать, иди и скажи другим, что ты видела воскресшего Христа!»
Вот это призыв к нам. Призыв о том, что можем оставить наши страхи, горе, тревогу, суету, боль и услышать свое имя, в том, как оно было произнесено в это воскресенье Пасхи Христовой.
Удивительные вещи происходят в Пасху. Дело в том, что люди начинают любить друг друга, и если вы были на службе, вы, наверное, видели, как эта тихая радость просто переливалась через край в глазах этих людей, потому, что они не сами просто радовались воскресению Господню, этой радости хватило и на то, чтобы отдавать ее всем остальным людям вокруг себя. И этим, на самом деле, и отличаются христиане от всех остальных людей. Знаете, про ранних христиан так и говорили: «Они удивительные люди. Как они друг друга любят!» И вот, спросим себя, что делает этих людей такими бесподобными, такими, какими другой человек не может быть. Откуда эта радость в них? Откуда радость, которую не может потушить ни голод, ни страдания, ни мучения, которые проходили христиане? Ну ладно, эти мучения были тогда, мы можем их не знать, но ведь мы устали, был тяжелый субботний день, люди приходят ночью на службу, стоят на ногах, это очень трудно, старые люди стоят... И смотрите, сколько радости в них! Откуда эта радость? Что дает им силы? Откуда это у них? И вот, если бы мы смогли ответить на это, ответить так как отвечают верующие люди: что это им дает Господь, - мы бы поверили в то, что Он есть. Грустно бывает, что мы не можем услышать эту весть, что мы бываем такие серые, потухшие, с опущенными глазами вниз, и не можем это услышать!
Я не буду сейчас повторять всех тех слов, которые говорили священники на проповедях в это воскресенье, о том, что пришло спасение всему миру, о том, что мы теперь живем вечно, о том, что нам дана дорога, по которой мы можем восходить вверх и нам протянута рука, которая помогает нам взбираться вверх, в жизнь вечную. Для нас уже существует спасение, оно дано нам, дано даром и все дело только в том, чтобы усвоить его. Вы все это слышали. Я просто хочу сказать о том, что у верующего человека в этот момент возникает удивительное мужество. Несмотря на все ужасы дома, несмотря на собственные болезни, болячки, отчаянье, маловерие и все остальное, у человека вдруг просыпается совершенно неразумная, не «вычисленная», а вот данная ему радость, что все будет хорошо, что будет жизнь вечная и вечное торжество, и вечная радость, и смерть уже побеждена. Не предстоит еще ее победить, не есть надежда ее победить, а она уже побеждена, и уже все хорошо. И вот отсюда эта радость, и отсюда эта любовь, которая переливается в глазах... Поэтому, похоже, то, что нам остается- благодарность за то, что нам дано в Пасху и желание, хоть крошечное, усвоить то, что нам дано. Сделать так, чтоб это спасение, щедро данное нам уже, стало нашим спасением и нашим собственным, нашим личным. И вот это действие, осуществляется в любви.
И вот, теме любви будет посвящен сегодняшний день, в следующую субботу и может быть еще. Я постараюсь Вам рассказать, как люди умеют любить. Может быть что-то у вас аукнется в том, что у вас уже есть, может быть вы услышите для себя что-то новое, еще не познанное... И вот, самое первое, что я могу вам показать - это любовь Божьей матери, это Владимирская икона Божьей матери. И здесь я не буду ничего рассказывать, потому, что здесь уже все сказано, только иными средствами, средствами труда художника и благословением Господнем на нем. Посмотрите на то, как Богородица любит Эммануила - Богомладенца. Посмотрите, что такое любовь. Я тем временем буду рассказывать всякие странные вещи и сама я не знаю, что из этого выйдет.
Сначала некоторое предисловие. Близкий человек, наркоман, алкоголик, употребляет наркотики или сейчас трезвый, но рискует опять начать употреблять - и умирать. Наш близкий человек, которого мы любим, умирает. Или рискует умереть, по крайней мере, болен смертельной, неизлечимой, хронической, прогрессирующей болезнью. Я спрашиваю в отчаянии: « что делать?» И вот тогда у меня есть три пути. Только три и больше никаких.
Первый путь называется: «Жить своей жизнью». Это то, что неправильно может быть понято в принципах Ал-Анона. Что это значит? Человек говорит: «У меня есть право на свою собственную жизнь, у меня есть право на существование, я отдам наркоману, алкоголику его собственные проблемы, пусть он надеется на Бога, я буду тоже надеяться на Бога и на собственные усилия наркомана, алкоголика. Я передам его Богу, освобожусь от него, расправлю плечи и займусь своей жизнью. Хватит уже. Пусть Бог им займется. Я буду вообще его любить. Вообще. При этом я не буду «класть все яйца в одну корзину», а вдруг у меня не получится его любить так, чтобы он выздоровел, вдруг он все-таки умрет. И тогда моя любовь пропадет и я сама пропаду вместе с ним. Нет, у него должна быть отдельная жизнь, у меня должна быть отдельная жизнь, у меня должны быть отдельные какие-то дела. Я отдам ему некоторый кусочек, но не буду класть все яйца в одну корзину, Я буду отдавать, но не ему. Ему это сейчас вредно, он пытается повесить на меня свои проблемы, он пытается ездить на мне, я не позволю ему на себе ездить, я буду дарить свою помощь и радость другим выздоравливающим наркоманам, которым не так легко на меня сесть, может быть это не будет так опасно для меня. Я буду выстраивать свои отношения с этим человеком: с наркоманом или алкоголиком в логике: «отпусти», в логике: «предоставь ему заниматься своим собственным делом и делай свое дело», в том, чтобы отделить: «что я могу сделать и что я не могу сделать», из нашей молитвы про душевный покой: «принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу и мудрость отличить одно от другого»,- все остается, кроме первого слова: «Боже!» Я буду устраивать всякие психологизмы, как сегодня один из моих мальчишек на группе спрашивал своего папу: «Папа, ты что сейчас чувствуешь?» «Терапировал» его на группе. Я буду любить себя, как на ранних этапах работы в Ал-Аноне люди говорят: «Я буду разумной и осторожной, зачем мне знать те вещи, от которых мне может быть плохо, зачем мне еще иметь проблемы, почему я должна ввязываться в чью-то другую жизнь, и вообще надо ли мне это, моя жизнь существует без этого человека, он ее разрушает, так что лучше его убрать, я могу любить его на расстоянии, так удобнее и спокойнее, я еще буду оправдывать, что ему так будет лучше, потому, что на нем будет больше ответственности. Я буду выстраивать и очень, очень строго удерживать границы, буду говорить: «Люблю, но...» И не пускать его к себе.
В общем, если называть вещи своими именами, это - гуманистический подход. Я гуманно отношусь к себе и другому человеку, гуманно, т.е. по-человечески. И этот подход защищает права человека. У нас есть права? Есть! Мы обязаны их защищать? Да, конечно. Если мы о себе не позаботимся, кто о нас позаботится. Вот здесь есть все правда, то, что я сказала, кроме одного: поскольку здесь нет любви, то все правильные слова, которые я говорила не стоят ничего. Поскольку здесь любовь вообще, любовь, рассказанная психологическим языком, то все эти слова: о правах человека, о границах, о гуманизме - они не стоят вообще ничего. И, называя вещи своими именами - это просто способ спасти свою шкуру. Я имею право спасать свою шкуру, без сомнения, но без любви моей шкуры тоже нет. Я не живу без любви тоже Поэтому вряд ли может быть счастлива та мать, жена, которая отказалась от наркомана и алкоголика и при этом отказалась еще и от своей любви. Этот подход прав человека без любви не стоит ничего. Я рассказываю Вам специально об этом, чтобы вы не попали в эту ловушку в Ал-Аланоне. Дело в том, что очень многие люди в Ал-Аноне говорят об этом. Как бы само собой подразумевается, что они любят и верят, но они этого не произносят. Если Вы не увидите любви и веры за их словами,- вы можете ошибиться и не правильно понять. Пойти этим путем и потерять все.
Второй путь. Я могу жить его жизнью. Я могу «подстилать» свою жизнь под его. Я могу подстраивать свои мысли, свои чувства, свои поступки под него. Я буду говорить, и осуществлять фразу: «Ради тебя я готова на все». Я создам себе предмет любви - сына или мужа алкоголика или наркомана, но кроме того я создам себе кумира. И это кумир, которому я буду приносить в жертву свою жизнь, его собственную жизнь, все, что у меня есть и чего у меня нет, я буду служить ему, как я думаю, сыну или мужу. На самом деле я буду служить его болезни. Я готова лечь на амбразуру грудью, я готова дать болезни измучить, съесть себя саму. И каковы будут результаты? Это тоже не любовь. Я думала, что это любовь... Но это не любовь, потому, что в ней нет Бога. Потому, что я пытаюсь ориентироваться на свои силы, опять из нашей молитвы пропадает первое слово: «Боже! Дай мне разум и душевный покой!» И тогда оказывается, что моих сил не хватило, все мои силы съела болезнь и я убита его болезнью, а от этого ему стало только хуже. Это то, что называется классической созависимостью. И этого тоже нельзя допустить. Обратите внимание это, то отчего приходят люди в Ал-Анон, приходят вот с этой позиции, с позиции созависимого человека. И вот они начинают себя лечить и уходят вот в эту крайность первый путь, который не верен, это ловушка.
Дело все в том, что существует третий путь и единственно верный. Третий путь называется: «Любить его». И разговор весь сегодня пойдет об этом третьем пути, ни о первом, ни о втором, а только о третьем пути. И вот та икона Божьей Матери, которая сейчас идет у вас по рядам, - это как раз этот третий путь. Это довольно странно, говорить о Божьей матери применительно вот к этим вещам, но, представьте себе на полсекунды, вот этот ужас, если бы Богородица пошла бы вот этим [первым] путем. Этого не может быть! Она бы не сказала: «Твое лечение - это твое дело. Ты говоришь, что ты Бог и иди своей дорогой». Этого не может быть. Самая первая фраза, которая звучит в Евангелие от Богородицы: «Се раба Господня, да будет мне по глаголу твоему». И это, конечно, не этот [второй] путь, потому, что она сохранила себя. И все почитание Божьей матери состоит в том, что мы Ее почитаем! Не Бога в ней, а Ее. Она сохранила в себе личность. Она пошла третьим путем. Вот о третьем пути сегодня и речь.
Я буду сейчас говорить о состоянии любви, это не только чувство, не просто чувство, это состояние которое охватывает нас, забирает все больше к себе, в свою страну, мы перестаем жить жизнью обыкновенной. Это состояние не воспитывается нами, мы не хотели его получали и получаем в результате, а оно вдруг сваливается на нас и мы не знаем, что с ним делать, мы задыхаемся, не можем жить прежней жизнью и не знаем, как быть и можем совсем перекроить свою жизнь, жить вот этим, третьем уже законе, не в том, который был. И вот оказывается, что можно любить ближнего, любить сына и мужа, даже если он употребляет наркотики и алкоголь сейчас. Оказывается возможно любить наркомана и алкоголика, даже если он употребляет проклятые наркотики, не оставив его наедине. Оказывается, что состояние любви доступно человеку, как бы низко в своем отчаянье он не пал. Поэтому я сейчас буду Вас возвращать разными способами к переживанию, к воспоминанию Ваших собственных переживаний любви, потому, что я, конечно же, не смогу научить Вас любви. Это вообще невозможно. Человек не может этого. Это может научить только Господь, это не в моих силах, но я могу пробудить в вас ваш собственный опыт. Это моя цель. Итак, я вслед за К. Льюисом постараюсь вам дать несколько как бы камертонов, по которым вы вспомните некоторые вещи, имеющие отношение к любви. Вот давайте вспомним, как это было.
Первый камертон. Знаете, как гончар, горшечник делает кувшин? Он берет глину, которая пока просто такой жесткий кусок, а потому начинает ее долго разминать в руках, вот примерно так, как разминают пластилин. И не только под действием тепла рук, но еще и под действием усилий рук, разминающих глину, она становится все более пластичной, все более податливой, все более способной обрести новую форму. Потом он начинает педальным механизмом, похожим на швейную машинку, крутить гончарный круг, ставит туда этот кусок глины и начинает руками придавать ему определенную форму, а поворачивающийся круг делает кувшин ровным. И вот, представьте, в его руках начинает создаваться то, чего не было до сих пор. То, что до этого в мире не существовало. Он творец. Он начинает творить кувшин именно той формы, которая должна быть. Причем, если он не ремесленник, то он еще не знает, что будет. Он ищет. Ищет в процессе того, как он руками поворачивает этот кусок глины, и, наконец, он находит ту единственную форму, которая должна быть. При этом он двадцать раз ее меняет. Он пытается ее переделывать, он очень долго ищет. И вот, чем больше он ищет, тем больший смысл для него имеет результат. Если художник написал маленький эскиз в пять секунд, какое-то там положение руки, которое он наконец нашел, он его выкинет и это будет не важно. Если он пишет картину десять лет, двадцать лет, всю жизнь, то результат - полотно будет совершенно особенной ценностью для него. Вот об этом речь. Если человек делает нечто своими руками, делает это долго и делает это с любовью, старательно, ищет долго, вкладывает в это душу. Вот представьте себе, чем отличается дача, которая сляпана халтурщиками-шабашниками и вы заплатили сумасшедшие деньги, поругались, что они это не сделали, то не сделали и все шурупы забили молотком, а потом вы кинули им все оставшиеся им деньги и теперь живете в этом доме. Как это отличается от другого дома, который ваша семья сделала сама от начала до конца, где каждый шурупчик вкручен руками мужа или отца, где двадцать раз продумано, как поставить скамеечку, где ошкурена, отшлифована каждая дощечка. Это дом, в котором можно жить, в котором внуки будут подрастать и бегать по этим дощечкам и в котором никто и никогда не сможет плюнуть на пол.
Так вот, обратите внимание, мы строим дом, мы строим - семья, вот, по мере того, как плод рук моих все более и более важен для меня, он становится со мной чем-то одним. Я вкладываю что-то свое в дом, в кувшин, в сына, которого я воспитываю, который начинает поднимать глаза, как отец, брать вилку, как мама берет, что-то делать так, как я. В том, что я передаю себя в кого-то или во что-то другое есть смысл. Поговорка не случайна: настоящему мужчине надо посадить дерево, вырастить сына и построить дом. Он оставляет себя в том, чтобы жить дальше, он оставляет свою любовь. Вот первый камертон.
Я хочу сказать, есть некий смысл в том, чтобы долго мять эту глину в руках, долго строить дом, долго трудиться в том, чтобы найти то единственное, правильное, что должно быть найдено. Только тогда это можно любить. А дети вообще долго рождаются на свет.
Второй камертон. Когда у вас на руках маленький ребенок, когда вы видите щенка или котенка и берете их на руки, самое первое чувство, которое у вас пробуждается к этому слабому, беззащитному и доверчивому существу, которое не пытается от вас защищаться, еще не умеет. Самое первое чувство, это - радость. Вот та тихая радость вы видели это в лице Богородицы сейчас в иконе, вот та тихая радость, которая глядит на Младенца и любит Его просто за то, что Он есть. Котенок на улице ничего хорошего для вас не сделал, он просто существует, может даже у него и блохи, но вы его любите в тот момент, когда вы его видите. Может быть, вспомнив это чувство в вашей собственной жизни вы тоже можете обрести некий камертон любви.
Третий. Влюбленность. Любовь к мужу или жене. Здесь я умолкаю по двум причинам. Во-первых, это состояние, вам хорошо известно и мне не нужно вам ничего рассказывать, достаточно лишь напомнить, что оно есть. Оно было в жизни каждого из вас и слава Богу, может быть, есть по сей день. И вторая причина - это то, что я буду об этом говорить позднее, видимо в следующий раз, когда я буду говорить о браке, о любви в семье, о троице: муж, жена и чадо. И поэтому я просто вам напоминаю, что есть такой образ любви, есть такой камертон, пробудите его сейчас в сердце своем.
Четвертый камертон. Любовь к дому. Вспомните те чувства, которые у вас бывают, когда вы возвращаетесь в то место, в котором вы когда-то жили. Как там выросли деревья, и как все изменилось, - и вроде бы не изменилось, какое удивительное чувство охватывает вас, когда вы возвращаетесь на свою родину. Когда я говорю «родина», я не имею в виду эти высокие слова, которые может быть вызывали у нас оскомину в советские времена, но вот ту малую родину, которая есть у каждого из нас. Вспомните, откуда вы родом. И тогда будет понятно, что я имею в виду, когда я говорю о любви к родине. В скобках скажем: здесь совершенно удивительно то, что когда я рассказываю ребяткам: наркоманам и алкоголикам вот про эти вещи, у них у всех есть вот это чувство, как мы говорим малой Родины, хотя им по семнадцать, двадцать лет. Удивительно. У них уже это есть. Тем более это есть у нас. До тех пор, пока мы это не потеряем, мы это не очень-то и осознаем. Есть хорошая фраза у Честертона по этому поводу, он говорит, что: «Мы не хотим жить под чужим владычеством и мы не хотим, чтобы у нас сгорел дом, Просто мы перечислить не в силах всего того, чего лишимся мы. Мы и перечислить не в силах, всего того, что входит в это понятие родины. И только потеряв это, или на какое-то время потеряв это мы начинаем тосковать. Это то, как говорят, принадлежность русских, чувство ностальгии, да? Любовь к Родине, которой сейчас нет. Я имею ввиду людей, которые уехали из России надолго или навсегда. Вот это на самом деле ностальгия, а не все те пустяки, которые называли этим словом...
Так вот, те из вас, кто уезжал надолго от родных мест, те знают, о чем я говорю. Удивительно, насколько сердце откликнется на то, когда человек возвращается на Родину. До некоторой степени это связано с понятием «отчий дом». Дом, где живет отец или ваши родители, или они жили когда-то и вы возвращаетесь туда. Это невероятное счастье, что у нас это есть. И какая потеря для нас, если какое-то время в нашей жизни мы этого не чувствуем.
И последний камертон - это любовь к Богу, как мы Его понимаем. Этот камертон почти невозможно понять, может быть, вы сможете как то приблизиться к нему, если вы свяжете его с предыдущим, если вы представите себе, вы, взрослый человек, уже с печалями, потерями, болью, возвращаетесь в дом, где живут ваши старенькие родители. Там, где все просто, где все родное и где вас точно всегда поймут. Вот когда вы возвращаетесь домой, в отчий дом, это некий слабый отблеск того, что чувствует верующий человек по отношению к Отцу небесному. То, что в «Отче наш» ,и что мы чувствуем к тому дому, из которого мы все вышли когда-то, чего мы не помним, не знаем и в который мы когда-нибудь будем иметь счастье вернуться. Я говорю о жизни вечной. И возвращение в тот отчий дом до некоторой степени чуть-чуть может нам хотя бы вот как-то ассоциироваться с тем, что мы чувствуем, когда говорим о родительском доме.
И здесь я должна сказать несколько слов о том, как был устроен мир. И мы, до того как мы оказались здесь в этой жизни. Дело в том, что мы были задуманы. У богословов нет четкого мнения, когда были созданы души человеческие, но что совершенно понятно, что сначала мы все принадлежали к этому чистому, безгрешному, счастливому миру, который когда-то был и когда-нибудь будет. Вот я как-то цитировала вам архиепископа Иоанна Шаховского, послушайте еще, какие слова у него: «Мы задуманы, а не только сотворены. Именно задуманы волей Божественной, предположены ее надеждой. Она надеется, что мы откликнемся лично на это творение. В каждом из нас есть неповторимое человеческое лицо, образ воли Божьей, отражение небесной любви. И всякий раз, когда мы принимаем на себя что-то наносное - это вредит нам и тормозит наше движение к цели основной - к возвращению в отчий дом». И вот представьте себе, это не возможно представить, но хоть чуть-чуть, вот тот счастливый момент, когда творился мир. Когда были три лица: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой. И когда словом Божьим творился мир, вот если вы читали хроники Нарни, к сожалению, я не взяла с собой, там Лев, аллегория Бога, творит мир песней. Поется песня и в песне рождается мир. Рождается то, что было сотворено. Он творит песней. Вот Троица рождала мир. Через Него все, через Бога начало быть, что начало быть. Это был самый главный момент творения, творчества, вот те слабые рефлексы, слабые отражения того, что мы сейчас называем творчеством, главный было тогда. Я на самом деле должна просто почитать вам и вы поймете. Это трудный текст, но пусть будет, в конце концов сердце будет откликаться.
«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так. И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод...И увидел Бог, что это хорошо.
И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней и годов; ... создал светила большие ... да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую ... благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле.
И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествует он и над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. ... мужчину и женщину сотворил их. Вот происхождение неба и земли, при сотворении их ... всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла [сотворил Бог], ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лицо земли. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою».
Ну вот, никто никого не ел, понимаете? Не было смерти. И была одна любовь. Любовью был создан мир. И Пасха возвращает человеку способность вернуться опять туда, вот в этот Отчий дом абсолютно счастливым, абсолютно полным, в котором Бог тоже есть. Не присутствует незримо, а зримо виден. Есть. Явлен.
Вот такие камертоны любви. Вот все это очень трудно, но быть может что-то будет аукаться, я на это очень надеюсь.
Если теперь мы вернемся по этим камертонам назад, еще раз смотрите: от любви к Богу, к любви к Родине, к мужчине или женщине, к слабому беззащитному существу, к плоду рук моих, человек создан творцом, смотрите, тогда становится понятней весь смысл того, что было в этих первых камертонах. Они наполняются подлинным смыслом.
Стало понятно, что делает человек, когда сам творит руками кувшин ли, дом ли строит, ребенка ли воспитывает, когда он что-то творит. Становится понятным подлинный смысл этого творения. Становится понятным подлинный смысл любви к беззащитному существу. Мужчине и женщине становится понятен подлинный смысл любви. Вот в этом свете это выглядит совершенно по-другому. Это безусловная любовь. Любовь, которая не требует чего-то, она для того, чтобы эта любовь была, она дается прямо, сразу, целиком. Не этапно, а сразу вся. И человеку только надо вдруг остановившись понять, что это произошло и усвоить любовь так, как он может, но эта любовь данность, она безусловна.
Я не говорю сыну, что я буду любить тебя, если ты будешь учиться хорошо. Но при этом любовь требовательна. Мне не все равно, какого мужчину я люблю, верен он мне или нет. Мне не все равно, какой кувшин появится в результате моего творения. Мне не все равно, каковы мои отношения с Богом. Как я отношусь к Богу, как Он относится ко мне. Я требовательна в этом. Требовательна до последней степени. Потому, что подлинная любовь требовательна.
Я где-то прочла слова священника, который говорил, о том, что многим пастырям, священникам, духовным отцам не хватает вот этой требовательной любви к своим чадам. Не хватает гнева, потому, что настоящая любовь не может терпеть, мириться с тем, что тот, кого я люблю мелок еще, низок еще, грязен еще. У меня есть потребность отмывать его. И отмывать его именно этой любовью.
Я хочу напомнить вам картинку, которую я рисовала вам в самом начале нашего курса. Я рисовала вам человека, в котором точно есть образ Божий во всей полноте, мы Его не видим, потому что есть эта скорлупа грязи, мрака, грехов, боли, наркотиков, всего остального и внешним людям этот образ Божий не виден. Они отталкиваются от кожуры и видят только кожуру и говорят: «Фу, какая гадость, он подлец, он мерзавец, он враль, он никто». И только взгляд любви способен пройти насквозь эту кожуру и увидеть образ Божий в человеке и полюбить его таким, какой он есть. Вот этот взгляд - рентген называется любовь. Эта любовь способна, если она достигнет сердцевины, так раскачать эту сердцевину, что кожура начнет отваливаться кусками и людям уже будет являться образ Божий во всей полноте. Именно любовь способна дать людям увидеть в человеке подлинное, не только вот этому любящему человеку, но всем другим, да и самому человеку, кстати тоже.
И вот подумайте: возможно ли пойти вот тем первым путем теперь? Возможно заявить свои права, топнуть ножкой и сказать: « Я сама буду жить» Нет, душа не способна на такое, она умирает без любви.
В этой любви живут двое. Тот, кто любит и тот, кого любят. И соединяет их любовь. Причем, если вы понимаете, то любовь эта идет именно от Источника любви. От Бога. Мы говорили об этом, поэтому я не буду долго застревать на этой теме.
И вот давайте вглядимся в эту любовь. Любовь, какая она? О чем мы говорим, когда говорим об этой любви, способной очистить человека? Во-первых, это всегда выход из себя. Ведь, на самом деле, великие вещи могут проявляться в очень простых действиях. Например, способность делать подарки. Например, способность отдать другому человеку то, что очень важно для тебя самого. По крайней мере ты легко отдаешь и радуешься тому, что он это берет. Отдавая себя другому, приобретаешь единство с ним совершенно особенное: он радуется и ты радуешься вместе с ним. Я радуюсь в его радости, а не в своей. Моя радость, она ущербна, она одинока. А в радости с ним вместе, вот тут я, наконец, могу радоваться вместе. Не могу не сказать в скобках, что наркоманы и алкоголики понимают это отлично и они говорят, что только в служении обретешь настоящую трезвость, только отдавая другому то, что у тебя есть, ты сможешь это сохранить.
Еще свойство такой любви. Да, я люблю свою дочь, но я не люблю, мягко сказать не люблю, ненавижу всем сердцем ее грязь, ее грех. Если это случается, если она оказывается в беде, в грязи, в болезни, я вот эту скорлупу, не просто прохожу нейтрально, как проходит рентген, я ее ненавижу. Я не могу ее видеть, она меня разрывает на части, Это как раз то, что не дает ей жить, это то, что подминает ее под себя, я не могу позволить этому толкать ее в грязь. Я ненавижу грязь. Здесь есть опасность: вот если я буду так ненавидеть эту грязь, то, в какой-то момент вот эта любовь может замениться тем, что я буду ненавидеть грязь и отталкиваться от нее. Я буду видеть только грязь, меня будет наполнять чувство ненависти. Ненависть задавит любовь. Вот настоящая любовь она как раз такова, она гораздо больше этого и она проходит насквозь несмотря на ненависть. Может быть здесь уместно вспомнить слова Христа, он говорил, что принес на землю не мир, а меч. Меч вот с этим. Не равнодушное отношение любви, понимаете, не достаточно просто увидеть образ Божий, любить его и жить тихо, спокойно. Вот с этим еще надо бороться. А когда мы видим этот образ Божий здесь, то что мы видим? Мы видим человека настоящего, вот того человека, который был задуман. Как я вам сегодня читала - задуманный человек, который сотворен уникальным, удивительным, особенным - вот это мы видим. Мы не любим добро, не способность радоваться, не остроумие, не красоту, мы любим вот этого конкретного человека, совершенно уникального и все дело в том, что многие качества: и добро, и красота, и вот этот острый ум - это может поблекнуть, уйти, исчезнуть со временем, но мы все равно останемся в любви вот к этому подлинному человеку. Это очень понятно, когда вы вспомните о стариках. Уходит красота, в определенном смысле, а в определенном смысле появляется. Уходит способность очень ясно, быстро и легко рассуждать, да, логика, такой живой ум, но остается то главное, что мы видим. В этих стариках. Несмотря на все эти потери мы больше всего их любим за ту соль их, которую мы видим, ту суть, образ Божий. Уникальный в каждом человеке. Это удивительно, Бог один, а образ уникален в каждом. Вот это сокровенное сердца человека, как говорили старцы, и есть предмет нашей любви.
Я напомню вам картинку, которую я тысячу раз рисовала и еще раз нарисую: это треугольник :Бог, я, он. Эта схема Аввы Дорофея. Помните, когда я с этим человеком очень далеко и мне невозможно докричаться, достучаться до него, моего излучения любви не хватает, я могу идти сюда, к Богу и если он пойдет к Богу, наше расстояние с ним станет гораздо ближе, гораздо меньше. И я смогу до него докричаться.
Я привела вам эту схему потому, что сегодня она прозвучит у нас немножко в другом ракурсе. Некоторые говорят, что треугольник равносторонний, насколько я далека от Бога, ровно настолько я далека от любого другого человека. И ровно настолько, насколько мне важно докричаться до другого человека, настолько же мне важно быть близкой к Богу. Если я далека от людей, если люди меня не понимают, я их не вижу, не люблю, что мне далеко, я одинока - это автоматически означает, что я далека от Бога, что Его со мною нет. Я одинока. Каждый раз, когда мы ощущаем себя покинутыми, брошенными или мы бросили кого-то, или мы кого-то отвергли, каждый раз это сказывается наших отношениях с Богом по этой схеме. А если я пребываю в любви с Ним, если я близко, я пребываю с Богом, и Бог в нас и мы все вместе. «Пребывающий в любви, во Мне пребывает и Я с ним», - говорит Бог. Но это богословие, Авва Дорофей, это святые отцы. Мы мало читаем, может быть, плохо знаем, Но давайте попробуем обойтись без этого.
А что без этого? Без этого Гулаг. Без этого я живу для моего счастья и мне надо его достичь. Я буду достигать его всеми средствами, если этот человек не захочет близко подойти ко мне, я его притяну к себе, заставлю быть счастливым, я заставлю его полюбить себя, я заставлю его стать хорошим, я буду его перевоспитывать. Это Гулаг. Вы представьте себе, что очень многие люди, например, искренне верили в то, что концлагеря сталинские - это средство перевоспитания людей. И от туда все выходят перековавшимися, а если нет - вот они настоящие враги народа и есть, и пусть они умрут. Бесспорно - это оказывается Гулаг. Вспомните, как вы пытались перевоспитывать ваших детей, переделывать ваших мужей и жен, как вы пытались достичь счастья своими собственными ножками - вот тот самый первый путь. Тогда уже нет человека, тогда есть абстрактные ценности, класс, партии, есть правила, по которым человек должен жить и я заставлю жить его по этим правилам, потому, что мне будет некомфортно. Права человека, которые с пеной у рта заявляют многие и многие люди, чаще всего оказываются так, при ближайшем рассмотрении, не правами человека вообще, а только моими собственными правами. И тогда ненависть, равнодушие, незнание того, что происходит, совершенно не случайно про Гулаг очень мало людей знало, не только потому, что его прятали, а еще потому, что люди не хотели знать и при этому демонстрировали любовь к идее, Сталина все любили и рыдали на его похоронах. Но что Сталина-то вспоминать, вот сегодняшний день, пожалуйста, наша насильственная психиатрия , принудительное лечение алкоголиков и наркоманов, наша 17 наркологическая больница, краснознаменная, как говорит один мой знакомый. Вот та ненависть, равнодушие и насилие над человеком - это попытка любить его без Бога, без богословия. Придется включить Бога в свою систему, как бы вы Его не понимали. Потому, что если этого не делать, то рано или поздно любая любовь превращается в то, что я от него устала, тьфу на него, я сдам его в НБ 17, потому, что больше нет сил терпеть. А потом мне плохо без него, как же так, меня рядом с ним нет, мне одиноко, неизвестно, что с ним происходит, когда я отдохнула уже, когда я немножечко очухалась. И тогда я истерически кидаюсь его спасать и опять он начинает, сволочь такая, употреблять и опять безнадежность и опять я умираю вместе с ним. И опять инстинкт самосохранения заставляет меня сдавать его в 17 больницу, и опять все тот же круг. По второму пути, который здесь был созависимость.
К сожалению, у нас невелик выбор. К счастью на самом деле! Без Бога не получается. Надо сказать, любовь чревата горем. Любить вообще очень опасно. Тот человек, которого я люблю, может умереть, уйти, не согласиться быть рядом со мной. Он может оказаться не тем, кого я в нем видела и вообще застраховаться здесь невозможно. «Полюби и сердце твое в опасности»,- говорит. Льюис.- Если хочешь его оградить, сердце свое, не отдавай его ни человеку, ни зверю, опутай его мелкими удовольствиями, прихотями, люби только себя. И в этом надежном, теплом, лишенном воздуха гробу сердце не разобьется. Его уже нельзя будет разбить. Нельзя будет тронуть, нельзя будет спасти. Альтернатива горю или хотя бы риску - гибель. Кроме рая, уберечься от опасности любви, можно только в аду». Это удивительная фраза. «Уберечься от опасности любви, можно только в аду». И это - правда. Нам понятно, насколько опасно любить алкоголика или наркомана. Насколько его страшно любить. Так вот, удивительным образом, средством от этого страха оказывается вновь любовь. Первое послание от ап. Иоанна: « В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх. В страхе есть мучение, боящийся не совершен в любви». Вот оказывается в чем дело. Я-то здесь боюсь своей любви к нему, потому, что я далека от Бога, мне нужно быть ближе к Богу, тогда любовь моя будет совершенна, а «боящийся не совершен в любви».
Еще несколько слов на эту тему. Смерть и любовь неразлучны между собой, и потому так страшно бывает любить». «Любить слегка, любить безответственно, любить так: завяжутся отношения и развяжутся когда станет больно или трудно, или страшно - это мы умеем. Но вот умеем ли мы любить так, как полюбил нас Господь. Давайте еще раз вернемся к Пасхе. Он стал человеком, взял на себя все грехи мира, на свои плечи, став полностью человеком, но сам оставшись без греха, потому что был Богом. И вознес эти грехи, вынес на своих плечах вверх, со всей тяжестью , со всем ужасом приобщения к этой страшной человеческой природе. Его никто не узнавал, Его слава, как Бога, потухла, внешне он совсем был человеком, даже в глазах Его учеников, помните, они даже звали Его Учителем. Победа Его казалась поражением, даже Его ученикам. Он навсегда с нами соединился. И вынес на себе вот эту нашу несчастную грешную плоть, грехи наши туда, где им есть прощение»
Теперь в этой любви, чтобы не случилось, я останусь с тобой навсегда». Знаете, в чине венчания, есть удивительный момент, когда венчающиеся пьют из одной чаши и только в знак того, что они будут получать в этой жизни: радость ли, горе, они будут получать вместе. Но в христианстве образ чаши - это в первую очередь образ гефсиманской чаши. «Чашу пронеси мимо Меня»,- молился Христос. Чашу страданий, крестных страданий просил Он пронести мимо Него. «Да будет воля Твоя»,- в конце сказал Он Отцу. И вот эту чашу страданий собираются пить двое, которые венчаются. Вот готовы ли вы быть с тем человеком, которого вы любите, навсегда? В том числе и в крестных страданиях. И если бы так было. Если бы нас действительно хватало на это, представьте себе, какая б дивная была на ша земля. Как любовь смогла бы вынести все те ужасы, которые нас сопровождают в жизни, как мы могли бы выжить благодаря любви. Какая б была у нас семья, какие б были у нас друзья, какие б были наши дети. А между прочим дети. Очень часто мы корим их за то, что они любят не так, как нам хотелось бы, а ведь учатся они любви у нас. Это разговор до следующей субботы. Сейчас просто в двух словах, у наших детей нет другой возможности научиться любви, кроме как на нашем собственном примере. Есть вещи, которым невозможно научиться по книжкам. Обязательно должно быть личное общение с человеком, который передает тебе этот опыт. Так вот, любовь - это как раз такая вещь. Ровно настолько, насколько мы любим наших детей и они любят нас.
И вот так трудно любить, так трудно сойти в ад вместе с тем человеком, так трудно пережить его страдания, но нам дана благодатная помощь. Благодатная помощь, которая позволяет нам любить так, чтобы у нас хватило сил пережить и радость и горе. И тогда смерть или любовь переплетаются, потому, что полюбить - это себя забыть, но не так, чтобы не существовать, не так, чтобы не вспомнить о себе, а так, чтобы жить вместе с ним в счастье, в единстве и будут двое одна плоть. Вот это дается только Богом. Это возможно только с этим треугольником. А все остальное - это наши собственные жалкие, неуспешные попытки, за которые мы жалеем себя и плачем, что мы несчастные, что нам это не суждено, нам это не удалось. Нам суждено и нам может удасться, если мы пойдем третьим путем - путем любви.
Еще одна вещь. Любовь - это общий множитель для всех, абсолютно всех по-настоящему добрых дел. Без нее они - не добрые. Результаты противоположные, идет только приумножение зла. Смотрите, как иногда ваши родственники «помогают» вам справляться с горем наркомании в вашей семье. И каков результат. Вроде бы добрые попытки приносят зло, скандалы, боль, отторжение, непонимание. Сколько приносит горя равнодушный врач, которого мы инстинктивно стараемся заставить полюбить нашего сына, а вместо того, -неприлично, говорить доктору: «Полюбите моего родственника, которого вы собираетесь лечить»,- мы его пытаемся «заинтересовать»: шоколадом, цветами и деньгами. Как уродливо, правда? А на самом деле лечить он сможет, если только полюбит того, кого он собирается лечить. Врачи это знают. Как поступают любящие люди, а значит верующие люди, да? С больным человеком. Цитата, как говорят из неизвестного источника; это какие-то высказывания верующих людей, которые были записаны и передавались из уст в уста: «Когда видим больного, то не упрекаем его, а состраждем ему. Желаем облегчения, даем добрые советы. Так важно поступать и в отношении душевнобольных, одержимых раздражительностью, или какой-нибудь иной немощью». «Нельзя за оскорбление, оскорблением платить, нужно снисходить к ним, сожалеть о них, как немощных. Тогда взаимно и в наших немощах они тоже нам будут оказывать. И таким образом исполнится на нас слово апостольское: «Друг друга тяготы носите и так исполните Закон Христов»,- послание Галатам св. Ап. Павла. Господь, как Творец наш, зная немощи наши дал нам и врачевства надлежащие. Если бы мы послушны были воле Божьей, то жили бы на земле, как в раю и блаженство бы состояло во взаимной любви»,- сказал человек, который верит в Бога. Где любовь, там благословение Божие, а где нет ее - там жилище бесов злобных. Любовь - надежнейшее средство для спасения души, если мы как немощные не можем долго поститься, не можем долго молиться, совершать иные подвиги - добродетели, то восполним это любовью»,- призывает один из учителей веры. Мы можем поставить себе недостижимую планку, мы можем захотеть стремиться к такой любви, которая нам недоступна, но тогда, может быть, нам по милости Божьей она будет дана.
Вспомните еще раз Евангелие, когда Христос после Воскресения является ученикам и встречается с Петром, который предал Его трижды от страха. Помните? Опять страх? Несовершенство в любви. Христос поэтому не спрашивает: «Сожалеешь ли ты о том, что ты сделал?», «раскаиваешься ли?». Он спрашивает: «Ты любишь Меня?» Он побуждает Петра сказать о любви, понимая, что любовь уберет страх. Спрашивает: «Любишь ли ты меня?» Тот говорит от души «Да, Господи, люблю». Трижды было отречение и трижды ставит ему Христос этот вопрос. Петр понимает, очевидность против него: оказалось, что не любит. Петр говорит: «Ты все знаешь Господи, как я Тебя люблю». И этих слов оказывается достаточно Христу. Христос принимает его назад в круг учеников и делает первым верховным апостолом. Разве мы сумеем говорить, что человек, который поступил по отношению к нам плохо, который, ну не знаю, очень должен нам, вот хватит ли у нас души, чтобы дать ему право сказать: «Знаешь, а я тебя все равно люблю». Чтобы поверить, что он нас все равно любит, несмотря на то, что он сделал с нами. Чтобы поверить его словам: «Да, у меня не хватило мужества, да, не хватило воли, умения, навыков, чего угодно, силы духа, но я тебя люблю. Мама, я тебя люблю и потому все возможно».Трудно поверить, или нет? Поверить вдруг в друга, не быть ослепленными поступками людей, а поверить вот в ту сердцевину, которая есть в каждом человеке. И, соответственно, этой сердцевине предложить человеку жизнь, доверие, нашу любовь. Вот вопрос, который можно себе задать. Потому, что когда Бог глядит на нас, он разглядывает как раз это. Он видит в глубине нашего естества спрятанный, может нами самими невидимый образ Свой, который светит, как свет во тьме, как светлячок такой. Он умеет разглядеть этого светлячка в нас, увидеть в другом человеке образ Божий, даже во враге видеть образ Божий. Как икону, образ же - это икона. Его образ, Христа. Он видит в человеке, как икону, образ Божий, поврежденную, спутанную, там замазанную невесть чем, двадцать раз записанную всякими гадостями, но вот, тем не менее, икона поврежденная и потому и пожалеть ее больше можно. Это же икона! Еле узнать можно, но вот именно потому, что она так испорчена, ее пожалеть можно еще больше, как если бы она была во славе. Можем ли мы так любить наших детей?
Вот еще один пример. Помните, преподобный Серафим Саровский, когда к нему приходили люди встречал их словами: «Радость моя!» Он не знал этих людей, даже не знал, как их зовут. Они просто приходили к нему посоветоваться. И вот то обращение, которое было сразу на встрече: «Радость моя!» - это же не формальность. Он видел, он видел насквозь вот ту сердцевину в человеке и радовался ей. И просто легко говорил: «Радость моя!» Представьте, это возможно. И для этого не надо быть Богом. Ну надо быть преподобным Серафимом, но может быть это дано и нам в какой-то степени? Вот также, как дети наши учатся нашей любви от нас, также и надежду, что они могут избавиться от этой скорлупы, также и умение радоваться, видеть радость в другом человеке и в себе самом, умение любить, умение даже не умение, а просто надежда, что это возможно, они могут получить от нас и только от нас.
Я верю в то, что человек, который идет путем гуманизма в заявлении своих собственных прав он, в некотором смысле, убивает своего близкого , потому что лишает его возможности поверить вновь, что есть надежда. Он уходит, наркоман или алкоголик и ему неоткуда взять эту весть, что есть надежда, если только Господь Своей силой что-нибудь не сделает. И вот мы здесь как раз для этого. Мы для того, чтобы мы не «перелепливали» наркомана, не пытались заставить его быть другим, - это ужас, это Гулаг, это 17 больница, ну 17 больница лучше, чем Гулаг, но принцип один и тот же - заставить. А мы можем изменяться сами в любви, и тогда в нас надежда, которая будет светиться, в нас будет радость, которая волей - неволей будет передаваться нашим близким, давая им силы, возможность вставать из зависимости. Это не только с нашими детьми наркоманами, это и с другими членами семьи, которые тоже страдали, что в семье есть наркоман или алкоголик. Это с мужем, который потерял надежду, что сын когда-нибудь встанет, это с другими детьми, которые долгое время не видели нас, пока мы были в созависимости. Вот мы можем стать светильничком маленьким в нашей собственной семье, светильником и светить всем остальным. В этом наше призвание.
Последняя весть, которую я сегодня хочу сказать - это то, что исход борьбы со злом, исход борьбы вот с этой скорлупой на человеке, тем, что мучает его и нас - это функция нашей собственной деятельности. Это не просто идея справедливости, которую мы насаждаем в нашей семье, идея Программы 12 шагов, идея добра, а это наши простые, конкретные действия. Каждый раз, когда вы думаете, что вы не в силах что-то изменить ( по нашей молитве: «Принять то, что я не в силах изменить»), задайте себе еще раз вопрос: «Точно ли не в силах?» Может быть когда-то нужно совершить первый поступок и тогда вы увидите страшное противостояние, но этот поступок в конце концов аукнется. Может быть, лучше другой пример, не из сферы зависимости. Для меня есть совершенно два разных подхода к человеку. Вот сидит нищенка, такая вшивая, такая несчастная, голодная и прочее. И один человек идет мимо и говорит: «Ну, что их все равно облагают данью, все равно тот рублик, что ей дам, заберет какой-нибудь «черный и усатый», все равно она наберет новых вшей, даже если я ей денег не дам, а пойду ее и помою, ну накормлю я ее сейчас, а через два часа она все равно будет голодная, что я могу изменить?». А другой человек дает, потому, что он может дать, он дает, потому, что его просят об этом и больше ничего. Это поступок. Он дает, не безрассудно, он надеется на то, что это может что-то изменить. И, может быть, вот этот рублик накормит ее и она сегодня и не случится какой-нибудь большой беды. Может быть в тот раз, когда вы отмоете вшивого нищего, что-то переменится в его судьбе. Я знаю много случаев, когда что-то менялось. Я призываю вас вот к этим поступкам. И даже, если вам кажется этот поступок очень маленьким - подать нищему, пусть будет маленький. Слово, сказанное за столом сыну-наркоману. Понимаете: «Стучите и отворят вам»,- это заветная фраза. Смысл в том, что мы должны стучать, совершать некие поступки, некие действия и результат победы над злом зависит и от нас. Именно любовь к ближнему, а не к людям вообще, любовь к этому конкретному человеку, в личной нашей доброте, в каждом крошечном поступке добро торжествует над злом. Его становится чуть-чуть больше. И наше призвание вот в этой избыточной доброте. Потому, что она дается вон от туда. Силы даются, вот и тратьте. Тратьте не жалея их. И тогда они будут еще даны. Всякий раз, когда мы будем опустошать эту чашу, она будет наполняться не нами.
Найдите у ваших детей книжку, называется она «Властелин колец». И лучше бы ее найти в переводе Муравьева (самый лучший перевод). Написал ее Толкин и вокруг этого создалась некая субкультура, это сейчас очень популярная книжка, по крайней мере пару лет тому назад она была очень популярна. Так вот там, это сказка для взрослых, сказка о том, как в совершенно отчаянной ситуации, когда совершенно невозможно победить, добро побеждает зло. И там есть очень много параллелей с наркоманской жизнью, я эту книжку очень люблю.
Наше призвание в избыточной доброте. Так вот, где эти добрые дела? А сколько раз нужно прощать? Сказано в Евангелие: «До семи же семи раз и более того». Нужно ли обвинять человека за то, что он сделал? «Кто первый бросит в нее камень»,- сказано же, все «рецепты» даны. Накормить, уложить с любовью, может быть не нужно собирать всех нищих по округе, но у вас есть ваш собственный нищий - наркоман, алкоголик. Даже, если он сейчас выздоравливает, в определенном смысле он нищий, он голоден, он долго не получал пищи для души. И все с любовью, ничего не пропускать: как вы чашку подаете своему мужу, какой хлеб сегодня покупаете к ужину. Давно ли вы в последний раз дарили цветы? Это неправда, что у вас нет денег на цветы. На один цветочек есть всегда. Вы едите на скатерти, или вам все равно на какой газетке, ну может не на газетке, а на клеенке, чтобы побыстрее стереть и побыстрее побежать, и все очень заняты, и скорей-скорей. Да не скорей! А это совершенно особенная вещь: вы стелите скатерть и ставите туда приборы, и ставите чисто вымытые тарелки, и вся семья садится есть за стол. Из мелочей состоит жизнь. Мы здесь в «Зебре», обращаем особое внимание на мелочи, они настолько обиходны, что мы их не замечаем, а нужно замечать. Мы привыкли покупать чего подешевле, мы привыкли экономить деньги. Конечно, у нас мало денег, но мы здесь в «Зебре» бились и продолжаем биться головой об стенку этого «совкового» понятия: как бы подешевле, да попроще. Не подешевле, а получше, повкуснее. Как бы купить такую еду нашим «зебрятам» , чтобы почувствовали, что им покупают мандарины не подешевле, а самые вкусные. Какие вы мандарины покупаете? Это же ваши дети. Как вы гладите белье, как вы делаете салаты... Все понятно.
Вот эта реклама, которую вы последнее время почему-то не крутят: «Позвоните родителям». Знаете о чем я говорю? Вы давно звонили вашим родителям, если они, слава Богу, еще живы? И вы давно ходили к ним на могилу, если они ушли? Это очень простые дела. Я вчера была на кладбище и видела восхитительную картинку. Приехала вся семья на могилу. Замечательный день, почему бы не приехать на кладбище? И вся семья, с вот таким грудничком, с маленькими детьми, которые там путаются между ног, не знаю, внуки, наверное, они отправились на кладбище вот вокруг этой могилы они что-то делают, разговаривают и радость в семье. Должно быть к дедушке приехали. Это ж так важно!
А вы знаете друзей своих детей? И не только с позиции контроля за наркоманом: они действующие или нет, а кто они такие? А в кого влюбился ваш ребенок? Вы знаете? Кто это? У вас в семье принято рассказывать, что вам снилось ночью? Не только так, что вам приснился кошмар и вас должны пожалеть и сказать, что это все неправда. А вот, что сегодня происходило с вами ночью, вы рассказываете? А они рассказывают вам, ваши детки?
Последняя вещь, которую я вам сегодня скажу - это о прикосновении. Дело в том, что есть прикосновение любви. И наши дети очень часто защищаются от нас, не позволяют нам к себе прикасаться, считают себя взрослыми, а они в этом нуждаются. Сделайте так, чтоб отношения с вами были настолько доверительными, чтобы они позволили вам прикасаться к ним. И целуйте их, обнимайте, прикасайтесь к ним. Делайте так, чтоб тепло ваших рук грело их, потому, что они колоссально в этом нуждаются. Крошечные добрые дела. Пройти мимо человека, положив вот так на секунду ему руку на плечо. Если он пьяный, то это второе, а первое - это ваш сын. Вот мы призваны к этой избыточной любви. И она не имеет ничего общего с тем вторым путем, который я там рисовала - созависимый, «подстелить» себя зависимому человеку, отдать ему всю жизнь, так чтобы самой пропасть. Это про другое. Вы понимаете? Вот давайте мы на этом сейчас остановимся. В следующий раз я продолжу вам рассказывать о том, где брать это добро, где брать эту любовь и постараюсь поговорить про отношения в семье: отец, мать и чадо.